Раяд
Шрифт:
– Ты поездом не ошибся, урод черножопый? – спросил сидящий напротив почти добродушно, даже нарочито ласково. – Это не Махачкала—Тбилиси. Это Москва– Калуга. – Он поднял глаза на открытую верхнюю створку окна и добавил: – А то, ну если ты вдруг ошибся, мы можем тебя пересадить.
Эта реплика в соединении с растерянным видом пассажира вызвала очередной взрыв хохота.
Главный подмигнул сидящему на спинке и тот, ловко прощупав куртку мужчины, выудил из внутреннего кармана несколько документов и передал главному. Тот первым делом принялся листать паспорт.
– Та-а-ак, –
– Погодите, – слегка заикаясь, но без малейшего акцента заговорил мужчина. – Я сейчас объясню... Машина есть… просто сломалась.
– Знаем, как она сломалась, – подмигнул остальным главный. – Разбил свою «копейку» о первый столб, вот и сломалась. Вы же, козлы, и сами водить не умеете, и другим не даете. Уроды криворукие.
Он передал документы сидящему на спинке и мотнул головой в сторону открытого окна. Тот жест понял и в ту же секунду метнул всю пачку в глухую темень пролетающего за окном пейзажа.
– Эй, вы что?! – вскочил пассажир, но несколько крепких рук пригвоздили его обратно к спинке.
– Куда это он? – с удивленным смешком обратился главный к остальным. – Вроде за документами хочет, а?
Шутка показалась удачной, и все заржали.
В этот момент за их спинами распахнулись двери, и в вагон вошел пожилой мужчина с большим полиэтиленовым пакетом в руке. Компания настороженно замерла, но мужчина, быстро оценив происходящее, только взглянул на смуглого перепуганного пассажира и сказал:
– Правильно, правильно, ребят. Так их и надо. Житья нет.
После этого он невозмутимо отправился дальше по вагону и вскоре исчез за дверями.
– Слыхал, что ветеран сказал? – спросил главный, глядя мужчине прямо в переполненные ужасом глаза.
Тот неуверенно кивнул. Можно было только предполагать, какая мыслительная работа велась его перепуганным мозгом в тот момент. Вряд ли, впрочем, подобную работу можно выразить словами – скорее всего, выйдет невнятный набор междометий и обрывков фраз. Единственное, что он понимал точно – это то, что сидевший перед ним был главный, а стало быть, и беседу, если, конечно, подобное слово в такой ситуации возможно, вести надо именно с ним. Но как раз по лицу главного было ясно, что никакая беседа невозможна. Единственное, что возможно и даже необходимо – это постараться не усугубить ситуацию неправильной реакцией. Но какая в такой ситуации должна быть реакция, он тоже не знал.
– Погодите, ребята, – сказал он и приподнял руку, будто защищаясь. – Я. подождите. Я – не кавказец. Я – русский. По матери. А отец – да… ингуш, но я его даже не видел… он ушел от нас.
Речь его не произвела никакого впечатления на сидевших вокруг.
– Ну ты мне еще всю свою родословную расскажи, – усмехнулся главный. – Я тебя спрашиваю еще раз: ты понял, что дед сказал?
Мужчина на секунду растерялся, но потом неуверенно кивнул головой.
– А если понял, накажись, – сказал главный и, упершись локтем в ногу, выставил внушительных размеров кулак прямо перед лицом пассажира.
– Как? – испуганно спросил мужчина, уставившись на кулак.
– Эх, всему вас, чучмеков, учить надо, – вздохнул вожак и поднял глаза на парня, сидящего на спинке сиденья рядом с перепуганным пассажиром. – Покажи ему.
Тот положил руку на затылок жертвы и в ту же секунду резко толкнул голову несчастного вперед на кулак. Мужчина вскрикнул и откинулся назад. Из разбитого носа у него текла кровь.
– Теперь понял, как? – переспросил вожак.
Тот кивнул, шумно втягивая ноздрями кровь, как будто пытался вернуть на место то, что вытекло.
– Ты руки-то потом вымой, – сказал вожак сидящему на спинке, – а то я с тобой здороваться не буду.
– Ну а теперь сам, – сказал он окровавленному пассажиру.
Понимая, что деваться некуда, тот несильно стукнулся об кулак лбом.
– Ты че, макака, в детском саду, что ли? – разозлился главный. – Быстро наказался! И не лбом, бля, а рожей своей неумытой!
Тот попытался еще раз удариться, но вышло по-прежнему неуклюже.
– Сильнее, сука! – заорал главный.
Мужчина, зажмурившись, ударился еще раз.
– Сильнее, я сказал!!!
Следующий удар был встречным. Кровь брызнула в разные стороны, и все повскакивали с мест. Мужчина откинулся назад, держась за разбитое лицо и раскачиваясь от боли.
– Бля, сука! – завопил тот, что сидел на спинке. – Всего, блядь, меня заляпал!
И он со всей силы двинул пассажиру кулаком в ухо.
От удара тот опрокинулся набок, ударившись головой о стекло. Его потянули за рукав куртки, возвращая в вертикальное положение. Теперь его голова болталась на плечах, как у тряпичной куклы. Он попытался сплюнуть выбитый зуб, но тот завяз в стекавшей с нижней губы красной слюне и повис на кровавой нитке. Он попытался еще раз сплюнуть, но у него снова ничего не вышло, и он рукой смахнул кровавую жижу на пол. После чего он откинулся назад, закрыв глаза и стеная от боли.
– А теперь пересаживайся, – сказал главный.
– Что? – испуганно приоткрыл глаза пассажир, тяжело дыша.
– Глухой, епти? Пересаживайся на обратный поезд. Ты же хотел за документами в окно? Ну вот и давай.
– Что?
– Бля, вот ты заебал. Ты по-русски не понимаешь, что ли? Ну, ты, бля, совсем тупой. Лезь в окно. Мы добрые, подсадим.
– Слышь, Гремлин, на хера париться? – подал голос один из компании. – Еще застрянет. Или нас всех соплями своими зальет. Пусть из тамбура сигает.
Главный стянул окровавленный пакет с кулака и брезгливо сбросил на пол. Затем сплюнул и чертыхнулся.
– Ладно, считай, что сегодня тебе выпал счастливый билет. Полетишь с комфортом.
Встав, он подал знак остальным, и те, схватив несчастного кто за капюшон куртки, кто за рукав, потащили его в сторону тамбура. Тот, только сейчас поняв, что избиением дело не кончится, начал упираться и причитать, обращаясь к главному.
– Пожалуйста, не надо. Э-э-э… я тебя прошу. Я деньги все отдам – хочешь деньги? Забирай!