Район-55
Шрифт:
ГЛАВА ВТОРАЯ. НОЧЬ — СТОЛКНОВЕНИЯ
Наталья кричала, захлебываясь собственным криком, и не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Ее сознание туго и жестко скрутила жестокая воля странного существа, стоявшего перед ней. Где был Вадим, она так и не поняла.
Когда она наконец-таки выбралась из темной глубины забытья, в которое ее закинула Волна, любовника в комнате не было. Вместо него прямо перед ней, застыв неподвижным изваянием и поблескивая в тусклом зеленоватом свете какими-то чешуйками и наростами, высилась странная мощная фигура, следившая за ней чуть светящимися глазами. А потом существо шагнуло
Свет выхватил из темноты мощные грудные пластины мышц под темно-желтоватой кожей, покрытой кожистыми буграми и чешуйками повсюду, где были сгибы и складки. Темная голова с какими-то выступами на макушке качнулась вперед, показав девушке себя во всей красе.
Вытянутое вперед рыло, заканчивающееся хоботом, образованным четырьмя мясистыми «лепестками», которые находились в постоянном движении. В самом центре мелькал, то прячась, то появляясь, черный язык-жало, свернутый в узкую трубочку. Далеко выступающие надбровные дуги, вернее, мясистые наросты над большими и глубокими черными глазами.
Голый череп, переходящий в костяной гребень с торчащими во все стороны редкими и острыми иглами. Резко вырубленные скулы, ограничивающие верхнюю часть морды со свисающими кожистыми брылами. Точащие в стороны, вытянутые, с острыми кончиками хрящеватые уши.
Существо сделало еще один шаг вперед, зашипев и резко развернув лепестки, образующие хобот. Блеснули мелкие острые зубы, усеивающие их внутреннюю поверхность, мелькнул темный язык, покрытый вязкой и тянущейся слюной.
Казалось, куда уж сильнее можно было бы кричать, но…
Наталья поперхнулась криком, уставившись на одну-единственную деталь, которую смогла заметить только сейчас. Нательный крест. Точно такой же, как и у ее мужа! Крест, который болтался сейчас на тоненькой золотой цепочке на шее этого монстра. Крест-близнец того, что всегда висел на шее Егеря. Их было два, абсолютно одинаковых, купленных на крещение Егерю и Вадиму, ее любовнику, приходящемуся Егерю двоюродным младшим братом.
Монстр шагнул к Наталье, издав резкий и показавшийся ей издевательским хохоток. Она сжалась в комок, захлебываясь слезами, готовясь к страшному концу.
Существо, бывшее не так давно Вадимом, шагнуло к ней, еще больше развернув лепестки с зубами и зашипев…
За разбитым стеклом грохнуло и блеснуло…
Макушка твари разлетелась ошметками, заляпав стену напротив и девушку своим липким, темным содержимым. Существо покачнулось, взревев, попыталось сделать еще один шаг и упало, успев разодрать кусок постельного белья острыми когтями вытянутой вперед руки.
Наталья всхлипнула, в ужасе глядя на чуть видневшееся над ее краем плечо твари.
За окном появился темный силуэт с поднятой и смотрящей стволом в дом «Сайгой». Чуть позже с еле слышным щелчком зажегся фонарь, закрепленный на цевье.
— Наташа, ты жива? — Глуховатый голос мужа заставил женщину вздрогнуть. — Наташа?
— Да… да!!! — Она громко закричала, поняв, что кошмар кончился. Может быть, и не совсем, но пока его точно не будет. Как бы она ни относилась к Егерю, как к мужу, но за ним она всегда чувствовала себя как за каменной стеной, не опасаясь никого и ничего.
Егерь вцепился в раму окна через разбитое стекло, напрягся и дернул. Рама подалась, с треском выдирая шпингалет. Мужчина оглянулся вокруг, затем перемахнул через подоконник и оказался внутри собственного дома. В который раз, наблюдая за его движениями, Наталья поразилась их экономичности и плавности. Егерь иногда даже пугал ее своим отточенным автоматизмом, которого нисколько не утратил с тех пор, как ушел со службы.
Он прошелся по комнате, стараясь не хрустеть осколками стекла, посветил фонарем на лежащую на полу тушу монстра, в которого превратился Вадим. Присвистнул, только этим и выдав свои чувства. Присел на корточки, внимательно разглядывая то, что осталось от головы. Провел пальцами по гипертрофированным, застывшим мышцам, покрытым чешуйчатой темной кожей. Задержался, нащупав крест, дернул, срывая его с цепочки, и поднес к глазам.
— Вадим, Вадим… — Егерь прошептал имя брата, встал, покосившись на жену. — Одевайся быстро. Уезжаем, пока не поздно.
— Да, да, конечно. — Наталья метнулась в комнату, в которой стоял шкаф-купе. И уже оттуда крикнула Егерю: — Одеваться удобнее?
— Да. — Егерь прошел мимо нее, направляясь в третью, самую дальнюю комнату. — Деньги не забудь и документы. Все вещи не бери, только те, что могут пригодиться. Свитер там, куртку…
Он подошел к старому, еще бабушкиному сундуку, оставшемуся ему в наследство, массивному, выкрашенному в светло-зеленый цвет. Открыл древний, но надежный замок. Достал большой и вместительный рюкзак, который постоянно держал наготове, разгрузочный армейский жилет, который привез из армии, и потертую «эрдэшку». Коснулся рукой стопки старых, выпущенных еще «Мелодией» пластинок с детскими сказками, каким-то чудом сохранившихся с того времени, когда они с Вадимом торчали в этом доме каждое лето. Вспомнил, как мечтал о том, что будет ставить сыну эти хорошие и добрые сказки. Даже отыскал на рынке «заюзанную», но все еще работающую магнитолу «Сириус». Ребенка так и не дождался, а теперь и сами мечты, похоже, уходили в небытие. Егерь сморгнул, почувствовав, что глаза предательски намокли. Сгреб в сторону открытки, которые когда-то коллекционировала его мама, подумав про себя, что удачно подвернулась путевка в санаторий, где она сейчас находилась. Под открытками находился сейф, где Егерь хранил свой «арсенал».
Он был невелик и дополнял «Сайгу» всего двумя «стволами» — ижевской вертикальной двустволкой и карабином СКС. И то и другое было надежным, вдобавок на карабине была установлена немецкая оптика. Там же лежали патроны и оставшиеся магазины к «Сайге». Егерь ухмыльнулся, оценив собственное вооружение, и залез еще глубже в сундук. Там, аккуратно завернутые в черный полиэтиленовый пакет и спрятанные (еще раз ухмыльнулся) в коробку из-под обуви, лежали «макар», обоймы и патроны к нему.
— Ну, вот и пригодился подарок…
Он покачал головой, подивившись своему спокойствию и интуитивному чувству обреченности. Это же надо, как четко в голове всплыло то решение, о котором не думалось еще полчаса назад. Да, с того момента многое изменилось, и то, что лежало в соседней комнате, то, что осталось от его брата, четко это доказывало. Но сейчас раздумывать некогда, нужно действовать.
С последним доводом Егерь был полностью согласен. Делать ноги нужно было как можно быстрее, так как тварь, которой он прострелил голову, никак не укладывалась в рамки какой-то локальной экологической катастрофы. Чем бы ни занималась в его отсутствие Наталья, он чувствовал за нее ответственность. А значит, делать ноги следовало быстро и по возможности аккуратно.