Район-55
Шрифт:
Патологоанатом замер, слыша, как стучат друг о друга зубы. Руки тряслись…
Скрипнула дверь прозекторской. Ловко и мягко появился третий из недавних «клиентов» морга. Прошелся, не шлепая босыми ступнями по кафельным плиткам, присел. Чутко повел головой по сторонам, гоня перед собой обжигающе ледяную волну животного ужаса, накатывающуюся на врача. Свет отразился в мертвых, казавшихся зеркальными глазах. Глазах, уставившихся в сторону полуприкрытой двери, за которой прятался Александр Анатольевич.
Врач, пятясь задом, отодвинулся подальше в комнату. Существо чуть наклонило голову вперед, судя по всему заметив
Патологоанатом успел вскочить и всем своим немалым весом навалиться на дверь. И еле-еле успел вогнать ножку табуретки в старую, выгнутую (спасибо завхозу Петровичу, не успевшему ее заменить) скобу дверной ручки. На дверь обрушился мощный удар от бросившейся всем телом на нее твари. Косяк скрипнул, но выдержал.
— А-а-а!!!
Прыжок Александра Анатольевича в сторону окна совпал с моментом следующего удара. Звон бьющегося стекла, треск рам и двери. Удар ходячих мертвяков был двойным, чего патологоанатом не видел и не знал, падая на асфальт под окном и сдирая кожу с лица.
Вскочив на ноги, он кинулся к воротам больничного городка, не оглядываясь, стараясь убежать как можно дальше. И не видел и не слышал того, что над его головой глубокий зеленый цвет неба уже раскладывался на множество пересекающихся полос, в промежутки между которыми врывались куда более яркие, чем обычно, красноватые сполохи от газовых факелов.
А в окнах большого больничного корпуса свет ламп дергался в странном и ритмичном танце. И еще там танцевало множество силуэтов, странных, искаженных, и оттуда, из окон, раздавалась ни на что не похожая какофония звуков. Сотканная из нот воплей ужаса и боли.
Патологоанатом не видел, что в окно следом за ним выпрыгнули две фигуры, которые метнулись было догонять его, но потом обратили внимание на две столкнувшиеся машины «скорой помощи», возле которых прямо на асфальте лежала кричащая беременная женщина с громадным животом.
Когда они приблизились к ней, нетерпеливо порыкивая и скаля ставшие очень большими и острыми зубы, то… Первый из оживших мертвецов был схвачен ею рукой прямо за горло, вторая рука с мгновенно вытянувшимися пальцами обхватила голову. Пальцы напряглись, что-то хрустнуло, и тело зомби покатилось по асфальту, замерло, а чуть позже рядом с ним шлепнулась оторванная голова с болтающимися обрывками шейных хрящей. А во второго зомби вонзились, выйдя из неожиданно появившейся щели в животе женщины, несколько длинных щупалец, скрутивших его и потащивщих к беременной. Которая, встав, залезла в «газель» и затащила туда зомби…
Александр Анатольевич несся вперед, не замечая, что бежит он с необыкновенной скоростью, быстрее, чем любой олимпийский чемпион, что ноги его гнутся в суставах как-то необыкновенно пластично и что кровь, капающая из глубоких порезов, светится в темноте слегка серебристым светом…
Кир забрался в вагончик, плотно захлопнул за собой дверь, застегнул цепочку и воткнул швабру в ручку. Его трясло от страха, пронзающего с ног до головы.
За замызганным стеклом одного из окошек выли, ревели и рычали. Там
В себя Кир пришел быстро, практически не почувствовав ничего странного и необычного. А вот Саныч…
Старший техник метался между клетками, в воздухе стоял бешеный крик и ор животных, остро пахло адреналином, и Киру стало страшно. А когда он понял, что делает Сан Саныч, то не долго думая бросился к своему вагончику.
А Саныч просто отпирал клетки и выпускал на волю обезумевшее зверье. Неизвестно, что перемкнуло в голове старого зоотехника, но делал он свое дело так, что смог отсрочить собственный конец. Сначала он открыл клетки копытных и прочих более-менее безобидных животных, оставив хищников напоследок. Но в конце концов добрался и до них, тем самым подписав себе смертный приговор.
Покончил с ним его любимый, белый как снег Буран, громадный полярный медведь. Вылетев из клетки светлым громадным ядром, он сбил Саныча с ног и, не дав ему подняться, одним ударом мощной когтистой лапы раздробил череп, попутно сняв с зоотехника скальп.
Все это Кир наблюдал в окошко, вцепившись в раму побелевшими в суставах пальцами. Зубы отбивали чечетку, но он все равно продолжал стоять на коленках, чуть выставив над подоконником голову и с ужасом глядя, как вырываются на свободу те, кого так долго держали в клетках на потеху толпе, как волки стремительными серыми тенями выскальзывают в узкий проход, чутко поводя носами, уже почуявшими запах крови, как неторопливо, круша все на своем пути, выбегают громадные медведи, как, распластавшись в прыжке, взлетает на будку с кассой страшная тигриная тень, как растворяются в ночи подвижные фигуры пантер…
Все это Кир наблюдал, вжавшись всем телом в дощатую стену старого вагончика, ставшего для него чем-то типа крепости, которая должна была сохранить ему жизнь. Именно так Киру казалось до того самого момента, когда он услышал, как по крыше торопливо пробежали чьи-то лапы. И еще, и еще…
Он ползком добрался до старой армейской кровати, прикрученной саморезами к полу, и забился под нее. Кир лежал, еле дыша, и от страха настолько не контролировал себя, что в промежности неожиданно стало очень тепло и мокро. Он шептал слова когда-то давно слышанной молитвы, неожиданно всплывшей в памяти, когда, резко зазвенев, вылетело стекло одного из окон. Что-то, вернее, кто-то мягко приземлился на пол, заставив вагончик покачнуться. Чуть позже на пол спрыгнуло еще несколько тел.
Кир крепко-крепко зажмурился. И лишь когда кто-то остановился рядом с ним, обдав волной острого звериного запаха, лишь тогда он открыл глаза.
Последнее, что он увидел в своей человеческойжизни, были умные и слегка грустные глаза старого орангутана, оскалившего пасть и протянувшего к нему странно деформированную лапу с удлиненными черными когтями…
Гриф «Совершенно секретно». Кругу лиц с кодом доступа «Красный А 1–1».