Район «Зеро»
Шрифт:
– Да, надо обустроиться.
– Вещей что-то у вас мало.
У Яковлева при себе был небольшой чемодан.
– Все необходимое при мне.
– И оружие?
Подполковник взглянул на первого секретаря.
– Вас интересует, вооружен ли я?
– Я знаю, что у вас есть оружие, и спросил, чтобы узнать, вы будете держать его при себе или сдадите в милицию. Хотя у вас же есть отделение госбезопасности.
– Все свое я держу при себе. Кстати, вам по должности тоже положен пистолет.
Первый секретарь отмахнулся.
– Он в сейфе отдела милиции находится. Сначала, как выдали, носил с собой, потом, знаете
– Это безопасность, Виктор Кузьмич.
– Дорогой Александр Михайлович, я ведь успел на фронте побывать, в конце сорок четвертого призвали. Берлин брал, награжден орденами Отечественной войны и Красной Звезды. Когда штурмовали столицу рейха, будь он неладен, не менее пяти раз должен был погибнуть, но выжил, а ранение получил позже, что и обидно. Уже все закончилось, и я был в составе патруля. Пацан двенадцатилетний из гитлерюгенда из-за угла дал короткую очередь. Товарищей насмерть, меня в руку. Вот так. Если тогда выжил, значит, проживу долго. А если что, то пистолет не поможет.
– Спорное утверждение, но я спорить не буду. Вы вправе распоряжаться личным оружием на свое усмотрение.
Так за разговорами они дошли до райисполкома и оказались в кабинете председателя, миловидной Галины Петровны Зубковой.
Яковлев взглянул на нее и подумал:
«Почему она не была замужем? Странно это. За ней наверняка часто ухаживали мужчины. Или, может, больна?»
Зубкова, словно читая мысли подполковника, улыбнулась и спросила:
– Гадаете, товарищ Яковлев, почему я не была замужем?
Подполковник смутился.
– Да, извините за прямоту, врать не приучен.
– Это очень хорошее и, к сожалению, все больше редкое качество. Почему не спросите?
– Меня это не касается. Личная жизнь есть личная жизнь.
– Вы совершенно правы. – Она сняла трубку телефона. – Алло, гостиница? Это Зубкова, у вас готов гостевой номер? Отлично. Да, он скоро будет. Никак не оформлять. Впрочем… – Женщина повернулась к Яковлеву. – Администратор спрашивает, как вас оформить?
– Вы правильно сказали. Не надо никак оформлять.
– Никак не оформлять. Передать ключи и уделять должное внимание, но не надоедать постояльцу, – сказала Зубкова в трубку. – Ты поняла, Вера? Вот и хорошо. Я, пожалуй, подойду. – Председатель исполкома взглянула на первого секретаря. – Виктор Кузьмич, давайте я сама провожу товарища до гостиницы.
– Прекрасно. Сегодня, Александр Михайлович, устраивайтесь, отдыхайте. Хотя извините, по-моему, я говорю что-то не то.
Яковлев усмехнулся и сказал:
– Не совсем то. Чем мне заниматься, буду решать только я.
– Да-да, конечно. Не смею задерживать.
Улыбнулась и Зубкова.
– Вы совсем растерялись, Виктор Кузьмич. Что это с вами?
– Ничего, все нормально. Я в райком. – Горенков направился на выход.
Вышли во двор и Яковлев с Зубковой.
– Разгулялся день. Да, вот сейчас чувствуется весна. Не то что с утра, когда шел дождь, – проговорила женщина.
– Здесь тоже был дождь?
– Да, у нас и в Переславе погода та же самая.
– Чистый у вас воздух, Галина Петровна, а ведь в поселке несколько промышленных предприятий.
– Да какие предприятия? Хотя, конечно, есть где трудиться людям. Самое крупное производство у нас – это хлопчатобумажный комбинат, его недавно открыли.
– И все равно, у вас воздух какой-то особенный.
– Озона после дождя много, поэтому и дышится легко.
Недалеко от исполкома располагалась аллея, которая и вела к гостинице. На ней стояли свежевыкрашенные скамейки.
Зубкова неожиданно сказала:
– А хотите, я расскажу, почему не замужем?
Подполковник удивился и осведомился:
– Откуда это желание? Мне говорили, что вы предпочитаете не затрагивать данную тему?
– Не знаю, но вы человек у нас новый, скорее всего ненадолго в районе, а высказаться иногда хочется.
– Ну что ж, с удовольствием послушаю вас.
– Удовольствия, скажу прямо, в моем прошлом было немного. Присядем?
– Как вам угодно.
Они сели на ближайшую скамейку.
Зубкова поправила юбку и начала рассказ:
– Еще в школе, в десятом классе я полюбила одноклассника. Как давно это было, да?
– Ну, не так, чтобы и давно.
– Не важно. В общем, мне казалось, что он полюбил меня. Мы все время, свободное от уроков, были вместе. Подруги завидовали мне. Олег, так звали парня, был сильным, высоким, спортивным, занимался боксом. Активист, член комитета комсомола школы, отличник. Но не в этом дело. Меня привлекло в нем… впрочем, не важно, все это в конце концов оказалось бутафорией. После выпускного вечера мы гуляли по городу, выпили шампанского, и Олег предложил близость. Я не понимала, что делала. В общем, мы уединились в парке, дальше все понятно. Мы обещали друг другу ничего не говорить родителям. Олег собрался поступать в МГУ. Горком комсомола ему направление выдал. Я хотела в Педагогический институт, но оказалось, что забеременела. Я тогда была наивная, напрасно думала, что Олег образумится, предложит мне выйти за него замуж. А он сбежал, уехал в Ленинград к родственникам. Мои родители, естественно, пошли к нему домой, а отец Олега в то время был прокурором района. В общем, не получилось разговора. Мол, девица сама виновата. Еще неизвестно, от кого у нее, то есть у меня, ребенок. Сколько слез было тогда пролито, не передать. А потом тетя моя, которая работала в роддоме, предложила мне сделать аборт. Что я понимала? Ничего. Мне только исполнилось восемнадцать лет. В общем, сделала аборт, хорошо, мама поддержала меня и купила обезболивающий препарат. А потом выяснилось, что я больше не могу иметь детей. Не поверите, сначала я даже обрадовалась, глупой была, а после пожалела, что не сохранила ребенка.
– Вы затаили обиду на весь род мужской.
– Обида – это мягко сказано. Злость, ненависть. С годами прошло. Как-то виделись мы с Олегом. Приезжал. У него все хорошо, главный специалист на оборонном предприятии, женат, двое детей. Извинился, а я влепила ему пощечину и выгнала из квартиры. За мной ухаживали многие, с кем-то я пыталась наладить отношения. Но не получилось. Все было, но не главное, не любовь. А какое без нее замужество? Так вот и живу, Александр Михайлович. Должность не рядовая, зарплата хорошая, квартира своя, в том же подъезде, что и у Горенкова, а счастье, любовь? Как не было их, так и нет. Но все! Что-то я расслабилась. У вас-то, наверное, все хорошо в этом плане?