Райская машина
Шрифт:
Роман Ильич как раз начал от избытка чувств изображать известный романс «Благословляю вас, леса», когда за спиной раздалось:
– Вот чего зря воздух сотрясаешь? Записывай свои речи, Колдун, техники в доме хватает! Мемуары продолжай, у тебя получается…
Мерлин обернулся. Панин уже успел поддать – или прилетел уже хороший, сам себе диспетчер.
– Во! Сохатый подвалил! А разве ночью можно… Как ты площадку-то увидел? Там посадочных огней нет!
– А как мы ночью душманские базы громили? – сказал Лось. – С жёнами поругался, Костюнина послал… Тошно
– Работы много? – сочувственно сказал Мерлин.
– Да нет… Наградили меня! За ликвидацию пожаров! Дали такую же цацку, что у Аллы Пугачёвой, и той же степени! Вот, Колдун, как отчизна меня ценит!
– А что? – сказал Мерлин. – Что ты так на девушку? Она столько лет духовно окормляла Россию…
– Я даже на банкет не остался, – сказал Панин.
– Это зря, – сказал Мерлин. – Ты же у нас национально ориентированный считаешься. И небось демонстративно свалил? Позолоченной дверью хлопнул?
– Да мать их Софья! – страстно вскричал Лось. – Минетжер – он и в чинах минетжер! Видеть не могу! Слушать не желаю! Говорят, говорят – а я ничего не понимаю, Колдун! Как в чужой стране!
– На то и рассчитано, – сказал Роман Ильич. – За пустые слова какой может быть ответ?
– Ладно, не будем о плохом, – сказал Панин. – Хотя и хорошего не густо…
– Как там Пётр Никитич?
– Скрипит ещё батя, – доложил Лось. – А я уж боялся, что он вслед за мамой… Уговорил он старшего в наше военное училище! Хрен наследничку, а не Вест-Пойнт! Оттуда одни латиноамериканские диктаторы выходят! Взяли моду, ломехузы…
– Родина оценит, – заметил Мерлин. Потом внезапно для себя сказал: – Таня…
– На юге она со своим выводком. Я у незалежных «Артек» купил… Всё-таки климат, фрукты… Привёз тебе, кстати, специалистку, пусть хоть подстрижёт тебя по-человечески, а то ты сам на голове такой страх навёл… Ух ты, красота какая!
Но даже неслыханная заря над тайгой не привела Панина в равновесие, и они пошли в Дом Лося. Картина над хозяйским креслом была на этот раз военная: «Генерал Клюгге фон Клюгенау оговаривает с Шамилём условия сдачи его князю Барятинскому».
Глава 19
1
Встречу с адвокатом я всячески оттягивал, а с Таней – тем более. То ли боялся, то ли… Да конечно, боялся. Когда при мне живых людей убивают – это ничего, а тут, видишь ли, чувствительность откуда-то берётся…
Этому и обстановка способствовала. Ближе к вечеру вернулась с огородных работ Арина Геннадьевна. Освобождённый Прометей Арефа нахально утверждал, что дырки в двери он проковырял указательным пальцем, неимоверно закалившимся на зоне. Бабушка немедленно потащила меня в местную жилконтору – но не для оформления документов, как я сперва испугался, а для очередного Свидетельствования. Там было что-то вроде красного уголка, куда собрались те, кто не смог присутствовать на агитплощадке. На этот раз я не стращал народ битвами и ангелами, а читал Николая Клюева, и картины мужицкого рая всех устроили аж до слёз. Может, хватит врать людям?
Но
Пока мы с бабулей занимались просвещением, сестрички придумали дерзкий план.
– Дя Роман, хотите у себя дома жить? – спросила Анжела. Сегодня макияж на сёстрах был разный.
– Конечно, – сказал я. – Довольно вас объедать. Только там может быть засада…
– Там и есть засада! – радостно сказала Кристина. – Менты от скуки скоро друг друга трахать начнут. Или не менты. Но мы уже договорились.
– Постойте, – сказал я. – С кем договорились?
– Да с операми этими…
– Вы что – были там? – ужаснулся я. – А где адрес взяли?
– В паспорте, – не смутилась Анжела.
Я закрыл глаза.
– Когда вы всё это успели? – простонал я.
– Так пока вы с бабой гастролировали, батя нас свозил. На Дору Кривую. Классная хата! И Горик одобряет, – поспешно заверила Кристина. – Говорит, под свечкой темно… По правде, он это и придумал, – смущённо сказала она. – Ну мы туда и завалили – с понтом хату ищем…
– Никак парня не поделят! – выдала девичье заветное бабуля.
…В моей квартире действительно была засада. Не знаю, сколько уж там она сидела. Менялись, конечно, сотрудники… В тридцатые годы, говорят, какого-то крупного инженера в московской квартире года три ждали, пока он из Штатов вернётся… Традиция!
Пили они там по-чёрному, баб водили, рассказывали сестрицы. И бесились оттого, что свободная жилплощадь налицо, а ни присвоить, ни продать её нельзя. И в аренду её всякому не сдашь, а то неприятностей не оберёшься. А меня там, естественно, дождаться не надеялись и «дивились звериному усердию» начальства. Так что сестрицы, проканавшие под малолетних шлюшек, и Киджана, проканавший в своём ярко-розовом костюме под настоящего гарлемского сутенёра, прошли на ура. Хату сдать было надо – но таким жильцам, которые сами от закона шарахаются…
– А я-то под каким видом там поселюсь? – жалобно сказал я.
– А как таджик! – сказала Анжела. – Типа сперва евроремонт надо сделать, потому что клиенты будут серьёзные. А Киджана будет смотреть, чтобы таджик чего не спёр… Так что пока не переодевайтесь, вот сумки ваши…
И мы покатили на Борюшкином мини-вэне к родимому моему пепелищу. Старый «сталинский» дом, третий этаж… Сердце замерло.
Засада встретила нас радостно. Было их двое. Ни имени, ни званий они назвать не пожелали. И в моём таджикском происхождении не усомнились – патлы и борода их убедили, а чвель я спрятал.
– Вот, смотри, урюк, – сказал усатый крепыш в спортивном костюме и показал мне мою же фотографию – такую же, как в паспорте. – Если вот этот тип появится – тут же звони майору Кырову!
Глаза у майора были, как положено, усталые – поди, трое суток не просыхал…
– Кого звонить, аким? – спросил я.
– У тебя что – мобильника нет? – удивился он.
– Экономный, – проворчал его напарник, совершенно безликий.
Усатый досадливо крякнул, вытащил из кармана чёрную катушку, отмотал кусок ленты, оторвал и протянул мне.