Райские новости
Шрифт:
— Тетя Урсула, — сказал Бернард, — я приеду, если вы хотите.
— Ты приедешь в Гонолулу? Правда? Когда?
— Как только смогу это устроить. Возможно, на следующей неделе.
На линии наступило молчание, а когда Урсула заговорила снова, се голос стал еще более хриплым, чем раньше:
— Это очень великодушно с твоей стороны, Бернард. Бросить все свои планы ради сиюминутной просьбы...
— У меня нет никаких планов, — пояснил он. — У меня длинный отпуск. Мне нечего делать до конца сентября.
— Разве ты не поедешь куда-нибудь отдохнуть?
— Нет, — сказал Бернард. — Мне это не по карману.
— Я оплачу твой перелет, — предложила Урсула.
— Боюсь, придется, тетя Урсула. Я работаю на полставки, и у меня нет никаких сбережений.
— Ты поищи там, посмотри, не найдется ли чартерный рейс.
Этот совет, хотя и разумный, слегка удивил Бернарда. В семье традиционно считали, что Урсула богата, не озабочена мелочной экономией, которая осложняла их собственную жизнь. Это было частью легенды о ней — невеста заокеанского солдата, презревшая семейные узы и религиозные убеждения ради своих меркантильных желаний в Америке. Но в старости люди часто становятся скупыми.
— Постараюсь, — пообещал он. — Но я не очень сведущ в подобных делах.
— Ты можешь жить в моей квартире. Это сэкономит деньги. Глядишь, тебе еще и понравится, а? — сказала она. — я живу в самом центре Вайкики.
— Не очень-то я умею развлекаться, — заметил Бернард. — Я еду, чтобы повидать вас, Урсула, помочь, чем смогу.
— Что ж, я действительно ценю это, Бернард. Конечно, хотелось бы повидать Джека, но после него самый желанный — ты.
Бернард нашел в кармане халата клочок бумаги и записал телефон больницы огрызком карандаша, который висел на веревочке над телефонным аппаратом. Он пообещал Урсуле позвонить ей, когда уладит вопрос с перелетом.
— Кстати, — спросил он, — а откуда у вас мой номер телефона?
— Узнала по справочной, — объяснила Урсула. — А название колледжа сообщила мне твоя сестра Тереза.
Еще один сюрприз.
— Я не знал, что вы с Терезой поддерживаете отношения.
— Мы обмениваемся открытками на Рождество. Обычно она делает небольшую приписку — о семейных новостях.
— Она знает, что вы больны?
— Вообще-то я сначала позвонила ей. Но никто не ответил.
— Они, наверное, уехали отдыхать.
— Что ж, я рада, что вместо этого дозвонилась до тебя, Бернард, — сказала Урсула. — Полагаю, это воля провидения. Не думаю, чтобы Тереза все бросила и приехала сюда.
— Да, — согласился Бернард. — У нее столько забот.
Бернард вернулся в постель, но не заснул. В его голове теснились вопросы, воспоминания и размышления об Урсуле и о путешествии, на которое он столь импульсивно себя обрек. Повод был печальным, и Бернард слабо представлял, какую поддержку или практическую помощь он сможет оказать своей тетке. Тем не менее он ощутил некое волнение, даже приятное возбуждение, всколыхнувшее обычно вялое течение его сознания. Отправиться через весь земной шар, вот так взять и сняться с места — это было приключение, неважно ради чего предпринимавшееся; «смена обстановки», как говорят люди, — и в самом деле, трудно придумать более резкое изменение монотонного ритма его нынешнего существования. И потом — Гавайи! Гонолулу! Вайкики! Эти слова отдавались в сто голове, ассоциируясь с пленительными и экзотическими удовольствиями. Он подумал о пальмах, о белом песке, о барашках пены на волнах прибоя, о смуглых девушках в травяных юбочках. Вместе с этим последним образом в его память непрошеным гостем пробралось воспоминание о Дафне: тогда он в первый раз увидел ее огромные, освобожденные от пут белья груди — в спальне меблирашки в Хенфилд-Кроссе, — громадные белые дирижабли плоти с мишенями темных кружков, они тяжело качнулись, когда она с улыбкой обернулась к нему. Сорок лет безбрачия никоим образом не подготовили его к подобному зрелищу, и, вздрогнув, он отвернулся, совершив первую из многих оплошностей в течение их коротких отношений. Когда он снова взглянул на нее, она прикрылась, а ее улыбка исчезла.
Он давно принял решение не думать больше о Дафне, но разум был своенравной и непослушной штукой. Невозможно было все время держать его на привязи, он постоянно срывался с поводка и убегал в подлесок прошлого, чтобы выкопать там какую-нибудь протухшую косточку воспоминаний и, виляя хвостом, принести и положить ее к вашим ногам. Но когда на фоне рассвета проступил в его комнате прямоугольник зашторенного окна, Бернард постарался стереть из памяти образ колышущихся грудей Дафны, которые покачивались из стороны в сторону словно колокола, звонившие по их обреченным отношениям, и сосредоточился на предстоящем путешествии.
Он включил ночник и достал из книжного шкафа географический атлас, хранившийся там над библиотечкой поэзии. Тихий океан занимал две страницы, его голубой простор был так велик, что даже Австралия казалась всего лишь большим островом в юго-западном углу. Гавайские острова и вовсе были цепочкой крошечных точек на границе двух страниц Кауаи, Молокан, Оаху (над которым, как знамя, реяло название «Гонолулу»), Мауи и Гавайи — единственный достаточно большой остров, чтобы на нем могло уместиться крохотное пятнышко зелени. Голубую гладь океана пересекали неровные пунктирные линии, отмечающие маршруты первых исследователей. Дрейк, похоже, прошел совсем близко от Гавайского архипелага во время своего кругосветного плавания в 1578— 1580 годах, а вот путь капитана Кука в 1776 году пролег как раз через Гавайи. И действительно, надпись мелким шрифтом гласила: «Кап. Кук убит на Гавайях 14 фев. 1779» , что явилось новостью для Бернарда. Уставившись на громадную голубую чашу Тихого океана, которую держали в зеленых, извилистых руках Азия и Америка, он осознал, что очень мало знает об истории и географии этой части земного шара. На его образование, его работу, всю его жизнь и мировоззрение повлияло гораздо меньшее и гораздо более густо населенное Средиземное море. Насколько первичное распространение христианства зависело от предположения верующих, что они живут в «центре мира»? Обсудим, добавил он иронически, сознавая, что сбивается на экзаменационные формулировки. А почему бы и нет? Это оживит дипломный курс азиатов и африканцев. Он вчерне набросал вопрос в тетрадке, которую держал под рукой, чтобы брать на заметку подобные идеи. На другой странице он составил список того, что необходимо было сделать:
Агент бюро путешествий: рейсы, стоимость.
Банк (дорожные чеки).
Действителен ли паспорт? Нужна ли виза?
Папа.
Позавтракав в почти пустой столовой (группа нигерийских пятидесятников оживленно болтала за чаем в самом солнечном углу помещения, а в другом углу, отправляя в отверстие в своей бороде ложку за ложкой йогурт, читал свежий номер «Теологикума» мрачный лютеранин из Веймара), Бернард отправился на автобусе в местный торговый центр и вошел в первое попавшееся ему на пути бюро путешествий. Изнутри окна и стены офиса были оклеены красочными плакатами с изображениями загорелых молодых людей обоего пола в излишне открытых купальных костюмах — в пароксизме наслаждения они ласкали друг друга на пляжах, прыгали в море или цеплялись за явно ненастоящие парусники. На доске у стойки красовались, как ресторанное меню, места отдыха: « Пальма 14 дней 242 ф.ст. Бенидорм 7 дней 175 ф.ст. Корфу 14 дней 298 ф.ст.» .Ожидая, пока им займутся, Бернард просмотрел кучу брошюр. Все они казались поразительно одинаковыми: страница за страницей — заливы, пляжи, парочки, серфингисты, многоэтажные отели и бассейны. Майорка выглядела точно так же, как Корфу, а Крит ничем не отличался от Туниса. И от этого Средиземноморье начинало так ассоциироваться с центром мира, как даже и во сне не снилось первым христианам. Подобно многому другому, массовое понятие «отпуск», вероятно, видоизменилось за время его жизни. В Бернарде это слово по-прежнему вызывало воспоминания о прорезиненных плащах, влажной гальке и прохладных серых волнах в Гастингсе [8] , куда они из года в год ездили, когда он был ребенком, напоминало оно и о невкусных салатах с консервированным мясом, которые готовила миссис Хамфри, — их подавали в темной и сыроватой столовой в глубине пансиона, стоявшего у пролива. Позднее отпуск стал означать для него работу во время летних каникул в качестве представителя какого-нибудь члена парламента от сельской местности, или посещение конференции в Риме, или сопровождение паломников в Святую землю — что-нибудь для совершенствования, импровизированное или субсидируемое. Даже сама идея заказать две недели стандартизированного блаженства из печатного каталога представлялась ему странной, хотя он понимал удобство этого, а цены казались вполне приемлемыми.
8
Гастингс — климатический курорт на берегу пролива Па-де-Кале.
— Следующий, — произнес молодой человек за стойкой, его костюм был ему явно велик плечи пиджака болтались где-то на уровне локтей. Бернард сел на высокий, как в баре, табурет.
— Я хочу попасть на Гавайи, — сказал он. — В Гонолулу. Как можно скорее. — Собственное требование прозвучало настолько непривычно для его слуха, что он едва удержался от смешка.
Молодой человек, вероятно замученный заявками на Бенидорм и Корфу, взглянул на него с проблеском интереса и потянулся под стойку за брошюрой.
— Не отдыхать, — остановил его Бернард. — По семейным делам. Мне просто нужен дешевый рейс.
— Как долго вы хотите там пробыть?
— Точно не знаю, — ответил Бернард, поскольку еще не задумывался над этим. — Полагаю, две-три недели.
Молодой человек забарабанил по клавиатуре компьютера пальцами с сильно обгрызенными ногтями. Стоимость билета обычным туристическим классом оказалась пугающе высокой, а билетов с фиксированной датой обратного вылета — апексом — на ближайшие две недели не было.