Райский сад дьявола
Шрифт:
— Тоже верно… Это я для куража… — вздохнул Швец. — Дела непонятные… Похоже, непруха поперла…
— А что такое?
— Звонил я одному человечку в Нью-Йорк… Есть там у меня резервный канальчик, лежит в затишке… Рассказывает неприятные вещи: Витю Лекаря не то менты грохнули, не то захватили с товаром. Или этот сумасшедший сам разбился.
— С каким товаром? — встревожился Джангир.
— Не знаю точно, но есть слушок, будто у него взяли груз зубариков рыжих.
Джангиров полыхнул желтым рысячьим глазом:
— Как это может быть? Я же тебе давно запретил этим заниматься!
Швец, защищаясь, поднял руки, быстро заблекотал:
— Успокойся, шеф, я твоих приказов никогда не нарушаю! Может, это вообще только пугалица, а может, ему сплавил до отъезда еще Бастанян… Я к этому отношения не имею, клянусь Христом-Богом…
— Ну-ка! Ну-ка! — резко, с подвизгом закричал Джангиров. — Смотри в глаза!.. Что ты мне тут крутишь? И врешь! Как могли быть зубы у Бастаняна, которые он сдал Вите? Они могли идти к нему только от Лекаря!
— Ну, я об этом же и говорю! Не знаю я, что там произошло! Может, это вообще с давних времен зубы — мы ведь туда переправили немало грузов. Поэтому я и не знаю, о чем именно идет речь. Темнота полная, непонятно, что там происходит! Сейчас ничего тебе определенно сказать не могу. Сам знаешь — умная собака в тумане не лает. Разобраться надо сначала…
— У тебя есть там надежные концы? — спросил Джангир как куснул.
— Есть, есть хороший человек, — кивнул Швец. — Проверенный, крутой парень.
— Связывайся с ним срочно. Учти, телефоны прослушиваются. Сделай все, чтобы там никаких следов не осталось. Мы из-за этого дерьма можем просрать все наши дела…
— Я понимаю, шеф, — тихо гундел Швец. — Не менжуйся зазря, сделаю я все, что нужно.
— Учти, никаких следов, никаких людей, — изрекал Джангир. — И вообще, лучше бы всего, если б Лекаря действительно пришибли. Для нас это лучший вариант: нету Лекаря — некому мозги лекарить. Доложишь завтра, что там происходит. Найди любые каналы, все выясни…
Помолчал и сердито-растерянно добавил:
— Не запрашивать же мне нелегалов через гэбуху? — Тяжело, огорченно вздохнул. — Господи, как мне надоела вся твоя уголовная шушера, паскудное охвостье…
— Что делать, шеф? — развел руками Швец и простовато довел до сведения: — Мы ангелов и святых угодников не нанимаем… Это по другому ведомству.
— Хоть за это спасибо! Что еще на сегодня?
— Как велели, ждет наш раскосый злой азиат. Он внизу, дожидается команды…
— Пусть поднимается…
Швец набрал номер телефона и коротко бросил:
— Ну-ка, ноги в руки — бегом. Тебя ждут… Проводят тебя, все. — Дал отбой и спросил Джангирова: — Шеф, ты решился наконец?
И Джангиров ответил быстро, как резолюцию подмахнул:
— Да, это надо сделать. И побыстрее. Хотя все это мне не нравится. Я тебе говорил — лев, сожрав ишака, громче реветь не станет.
— Наверное, — согласился Швец. — Правда, и ишак не будет вопить в неположенное время. Кстати, сколько надо будет заплатить нашему живорезу?
Джангир пожал плечами:
— Я никогда не торгуюсь. Скажи Вонгу, чтобы называл реальные цифры…
— Естественно, — согласился Швец. — Ишак не рысак — на него и цена, как на колбасный фарш. Вонг, крапивное семя, сделает все, как надлежит быть. Большой ловкости и жестокости мужик…
Раздался звонок в дверь.
— А вот и он, мой маленький желтый душегуб. Пойду встречу.
Для разовых операций Вонг был самой страшной и эффективной боевой единицей джангировской орды. Его банда, множество лет назад осевшая в Москве, занималась всем неузким спектром возможных правонарушений в России: спекуляцией драгметаллами, драгоценностями, одеждой, проституцией, мелкой наркоторговлей, этническим рэкетом — только среди своих, воровством, подделкой кредитных карточек, укрывательством и перепродажей краденого, сводничеством, нелегальной эмиграцией, поставками живого товара, ну и, наверное, другими высоконравственными гуманитарными промыслами.
Но главное, что не было в стране лучших наемных убийц — бесшумных и незаметных, маленьких, худосочных раскосых людишек.
Вонга связывало с Джангировым более двадцати прошлых лет. И меньше всего Вонга интересовал сейчас заработок у Джангирова. Преданность! Могущество маленького, еще меньше самого Вонга, великого человека обязывало на верность старшему брату!
Когда-то, еще во время службы Джангира в КГБ, лейтенант службы безопасности Демократической Республики Вьетнам Вонг Куан Йем приехал в Москву на стажировку в Высшую школу КГБ, где нашел себе замечательного учителя — карлика-мегаломана Джангирова. Видимо, Вонг был хорошим учеником пакостных дисциплин, поскольку, закончив свои шпионские штудии, возвратился на родину и стал большим чином в контрразведке. Он взбирался быстро и высоко, пока не случилась какая-то таинственная непонятка — Вонг кубарем полетел со всех должностей и званий. Джангиров предполагал, что шустрого вьета перевербовали китайские агентуристы. Сам Вонг ничего, естественно, не рассказывал. Его не успели или почему-то не захотели сажать в Ханое, и он сбежал в Кампучию, кантовался там какое-то время во времена людоеда Пол Пота, оттуда дернул в Китай, натурализовался, получил документы и уже вполне легально приехал в СССР.
Говорил, что тоскует по своей родине, благословенной закраине Юго-Восточной Азии, праматери мира, но возвращаться назад не хотел ни за какие коврижки. Обустроился прочно в СССР, плавно переполз вместе со страной в рыночную демократию и раскрутился здесь невиданно. Вонг стал сердцевиной огромной гнойной флегмоны, обширной, абсолютно закрытой, горячечно пульсирующей внутри слабой, болеющей плоти чужого города, другой страны, непонятного и неприятного ему народа.
Но жить в Москве ему было хорошо и наверняка очень выгодно.
Джангиров копейку бы не поставил в споре о том, что Вонг не работает на китайскую разведку. И на вьетнамскую — по старой памяти. И на любую контору, которую интересуют платные услуги.
Но Джангирова это мало заботило. Его устраивала эффективность действий Вонга, быстро, точно и безошибочно выполнявшего любые его поручения…
Вонг зашел на кухню бесшумно, низко поклонился:
— Здравствуйте, товарищ генерал…
Вонг ненавидел фамильярность и полагал военную субординацию высшей, чистейшей формой вежливости. Джангиров махнул рукой: