Райский уголок. По велению сердца
Шрифт:
— С удовольствием.
Быстрыми и ловкими движениями он сбросил одежду, не отрывая глаз от Кэрри. А она смотрела на него, не испытывая никакого смущения. Его кожа была гладкой и очень белой, кроме золотистого треугольника на шее и ровного загара на лице и руках.
Кэрри замерла.
— Лео… — только и прошептала она, глядя на него затуманившимися глазами.
Он приблизился к ней, опустился на колени и прижался губами к ее руке.
— Теперь, — сказал он, покрывая поцелуями ее ладони, — твоя очередь.
Дрожь пробежала по ее телу.
— Если бы ты была моей, — сказал он с жаром, — я запретил бы тебе одеваться — в любую минуту ты мне нужна именно такой.
В его жарком дыхании Кзрри ощутила страдание. Лео привлек ее к себе. Страсть их была пылкой, неистовой. Они двигались в едином ритме, словно возносясь к вершинам страсти и опускаясь на дно безумия. Лео откинулся на спину, и Кэрри вознеслась над ним с длинными развевающимися волосами, словно амазонка.
Это был экстаз чувственного наслаждения, перед которым бессилен разум. Они были одни во всей вселенной, воспаряли над землей, сближаясь и удаляясь, страдая и наслаждаясь.
Солнце плыло по небу, а легкий свежий ветерок ласкал их влажную, покрытую бисеринками пота кожу. Наконец Кэрри пошевелилась, перевернулась на спину и, приподнявшись на локте, поцеловала его в длинные пушистые ресницы.
— Лео, нам пора идти. Иначе стемнеет прежде, чем мы спустимся.
Он мечтательно улыбнулся, лаская ее упругие груди.
— Почему бы нам не остаться здесь?
Она шутливо прикусила мочку его уха.
— Не будь глупеньким.
— У нас есть здесь постель, — сказал он, уворачиваясь и дразня ее увеличившиеся соски. — Что еще нужно?
— Ужин, — ответила она. — Я голодна, как волк.
Он простонал.
— О, Боже, что за женщина! Где романтика твоей души? Голодна!
Она радостно засмеялась.
— Я так проголодалась, что готова съесть все, что найдется в доме, — решительно повторила она, потянувшись за юбкой. — Пойдем же! Или мы действительно останемся тут на ночь. А как же тогда наши несчастные ослики? Подумают, что мы их бросили!
Ссора на следующий день возникла так быстро и неожиданно, что Кэрри не могла вспомнить, с чего все началось. Они добрались до дома, когда сумерки уже переходили в ночь. Лео настоял на том, чтобы откупорить еще одну бутылку вина. Ока легла спать уставшая, захмелевшая, с тяжелой головой и спала как убитая до тех пор, пока не почувствовала, как Лео мечется возле нее весь в поту. Опять кошмарный сон!.. Как. ребенка, она прижала его к себе, когда он проснулся, стараясь успокоить. И как это часто случалось прежде, когда он приходил в себя после пережитого ужаса, Лео отвернулся от нее, сжатый как пружина. Наутро, как всегда после такой ночи,
— Лео, что это? Что тебе все время снится? ~— допытывалась Кэрри. Ее сердце ныло от боли.
Не поднимая глаз, он нехотя выдавил.
— Не знаю. Я ничего не могу вспомнить.
Она долго недоверчиво смотрела на него, потом неуверенно произнесла.
— Мне трудно поверить в это. Может быть, это как-то связано с войной? Я слышала, что некоторые…
— Оставь это, Кэрри. Пожалуйста, не надо об этом. — Лицо его побледнело.
— Лео, послушай меня! Ведь я только пытаюсь помочь тебе. Я подумала, если бы ты рассказал о том, что тебя мучит…
Он устало провел рукой по волосам.
— Извини. Но мне не хочется говорить на эту тему. Оставим это. Прошу тебя, пожалуйста.
Поднявшись, Лео все больше мрачнел, становясь раздражительным и придирчивым. И Кэрри действительно почувствовала облегчение, когда в полдень он сказал, что собирается прогуляться в деревню. Кэрри надеялась, что прогулка развеет его плохое настроение. Однако, когда он вернулся через несколько часов, было совершенно очевидно, что «прогулка» привела его прямиком в бар Сан-Марко. Она поняла это сразу, лишь увидев его на пороге с угрюмым лицом и тяжелым остекленевшим взглядом. Последнее время он пил часто и много, хотя всегда сохранял при этом ясную голову и уверенность движений.
Кэрри не хотелось встречаться с ним в таком состоянии. Она уединилась на. кухне и некоторое время ей удавалось избегать его. Она старалась ничем не привлекать его внимания, но вскоре Лео нашел ее. Он был пьян сильнее, чем думала Кэрри и говорил чзпгь ли не злобно, насмешливо, с издевкой, наслаждаясь ее растерянностью. Она старалась не обижаться и предложила ему чаю, но он отказался, предпочитая очередную порцию вина. Стараясь избежать ссоры и найти нейтральную тему для разговора, Кэрри поблагодарила его за прогулку в горы.
— Это я должен благодарить тебя, — цинично заявил он.
Какой бы ничтожной ни была та искорка, из которой разгорелась ссора, Кэрри никогда не забыть эту яростную ожесточенность. Позже ока сравнивала ее с беспощадным огнем, что бушует, раздуваемый ветром, пожирая все на своем пути, становясь все более устрашающим и разрушительным. Слово за слово развернулась безобразная сцена и к тому времени, когда всплыла их самая больная тема, оба были разъярены, но в отличие от Лео, Кэрри была вся в слезах.
— Лео, пожалуйста! Я уже пыталась объяснить…
— Объяснить? — Неожиданно его голос стал ледяным. — Объяснить? Что ты объяснила? Ничего! Ты не привела ни одного разумного довода чтобы объяснить, почему ты отказываешься выйти за меня замуж. Одни нелепые выдумки, одна смешнее другой! Уж не обессудь, моя дорогая, — Кэрри передернуло от его едкого сарказма, — но мне трудно поверить тебе. Я вижу единственное возможное объяснение — ты не любишь меня.
— Это неправда!
Не обращая внимания на ее протест, он продолжал.