Райский уголок. По велению сердца
Шрифт:
Ее объял ужас.
— Лео! Лео!
— Любовь, — снова произнес он — Кто бы мог поверить, что она существует?
Еще один шаг назад.
Она рыдала, не в силах совладать е собой, дрожа от ужаса и потрясения.
— Лео, нет, нет! Не делай этого!
Его голос звучал отстранение, взгляд голубых глаз был устремлен вдаль.
— Наверное, они тоже кого-то любили, во всяком случае, некоторые из них. Те люди, которых я убивал на войне. — Он вытянул руки и задумчиво посмотрел на них. — Знаешь, сколько оказывается существует способов убить человека голыми
— Лео, пожалуйста, отойди оттуда, там опасно. Ты нездоров. Любимый, ты болен. Пожалуйста, отойди, пожалуйста, не делай этого.
— Болен. Да, видимо, ты права. А здоровы ли те, кто подчиняет тебя своей власти, выжимает из тебя все соки и посылает убивать других? А потом отбрасывает, как ненужный хлам. И ты остаешься наедине с ночными кошмарами и со своей совестью… Я тоже попробовал добиться своего теми методами, которым меня обучили.
— Лео, я не понимаю, о чем ты говоришь…
— Разумеется, не понимаешь. — Он сделал еще один шаг к пропасти и стоял на самом краю, с трудом сохраняя равновесие. — Я верю, что не понимаешь, и молю бога, чтобы так было всегда.
Из-под его ног покатился камень, он зашатался. Но когда сумел обрести равновесие, улыбнулся ей нежной, немного печальной улыбкой.
— Лео! — крикнула она что есть мочи.
— Итак, в чем же заключается величайшая трагедия жизни, моя любимая? В том, чтобы не исполнилось желание сердца? Или в том, чтобы оно исполнилось? Но беда в том, что я оказался человеком с подорванной репутацией. Настолько порочным, что неизбежно разрушу жизнь и счастье той, которую люблю больше всех на свете…
— Лео, умоляю тебя!
Он хотел еще что-то сказать, но — последнее неосторожное движение и камни градом посыпались в пропасть, увлекая Лео вслед за собой. Он вскрикнул лишь раз, когда его тело упало на острые скалы.
Потом наступила тишина. Ничего, кроме беспощадно яркого солнца и тишины, которая вторила эхом каждому шороху.
Глава тринадцатая
Солнце уже клонилось к закату, но было еще довольно светло, когда Кэрри, оглушенная свалившимся на нее несчастьем, с опухшим от слез лицом добралась по горной тропе к деревушке Монтефегатези. К тому времени, когда она, часто спотыкаясь и падая, дошла до деревенской площади, она уже выплакала все слезы.
Деревне, расположенной высоко в горах, не однажды приходилось бывать свидетелем несчастных случаев.
Потрясенную молодую женщину, потерявшую близкого человека, утешили, как могли. Тело погибшего подняли из ущелья и завернули в саван. Были сделаны необходимые приготовления, чтобы отправиться в Багни-ди-Лукка.
Ни у кого не вызывал сомнений тот факт, что произошла трагическая случайность. Рассказывая о случившемся, Кэрри не стала упоминать о попытке Лео убить ее. Зачем? Если бы она сделала это, неизбежно посыпались бы вопросы, на которые она сама не находила ответа.
Почему? Почему?
Звук ее шагов гулко раздавался в опустевшем доме. В комнатах за закрытыми ставнями было жарко и душно. И пусто…
Почему?
Британская община, осуждавшая
— Ну что же, разумеется вы не должны оставаться здесь в одиночестве. Я даже слышать об этом не желаю. Пойдемте со мной, дорогая, сейчас я приготовлю вам необходимые вещи. Без сомнения, будет намного лучше, если вы поживете несколько дней со мной в «Континентале», по крайней мере, до похорон. Отель в самом деле очень удобный, и я уверена, что смогу добиться для вас льготной оплаты — в койне концов, я давнишний постоялец сеньора Донителло. А вы пережили такую трагедию, ужасную трагедию. Вам надо побыть среди людей, которые могли бы разделить ваше горе. Вы не должны оставаться здесь в одиночестве и предаваться горестным размышлениям, просто не должны. Ну, моя дорогая, крепитесь. Пойдемте, покажите мне, что положить в вашу сумку.
Ослепленная горем, подчиняясь чужой воле, Кэрри позволила увезти себя с виллы. Однако, поселившись в отеле, она обнаружила, что ощущение ужаса и замешательства, в котором она пребывала, только усилилось. По крайней мере, вилла была для нее родным местом, где они с Лео пережили много счастливых минут. А здесь она оказалась одна среди незнакомых людей, вырванная из привычной обстановки. И неважно, что окружающие были к ней добры и внимательны. Ужасающее, почти нереальное чувство одиночества охватило ее.
Как к спасительной соломинке, она бросилась к Мерайе.
— Он пытался убить меня. Мерайя, он собирался убить меня! Я поняла это по выражению его лица. А потом, — Кэрри снова начала дрожать и крепко сжала руки, пытаясь справиться с собой. — А потом… Потом он сделал шаг назад, и все! Я не могла его удержать! — Она закрыла лицо руками. — Это было ужасно. Просто ужасно!
Мерайя молчала. В ее глазах застыло бессильное сочувствие. Теперь она выглядела совсем дряхлой старухой, невероятно худой и усталой. Ее иссохшая кожа была почти бесцветной.
Кэрри подняла голову и спросила в сотый, а может быть и в тысячный раз.
— Почему? Почему?
Мерайя покачала головой.
— Дурная кровь.
— Нет! Я не верю в это. Мерайя, он любил меня, я знаю, любил. Потому и не смог этого сделать.
— Он хотел, чтобы дом принадлежал ему, дорогая. Если бы ты погибла, все досталось бы ему одному.
— Я думала об этом. Но, Мерайя, в этом просто нет никакого смысла. У него уже был дом и все, что в нем. Я говорила ему, что он может взять все, что захочет. Он мог бы владеть всем, только попросив об этом, и знал это. Я любила его и отдала бы ему все, о чем бы он только меня ни попросил. — Она покачала головой в отчаянии. — В этом нет никакого смысла, — повторила она.