Райское местечко. Том 1
Шрифт:
Черт возьми, хорошей же жизнью жили селферы на протяжении сотен лет! Или они опасаются чего-то такого, чего и сами еще не видывали? А может, точно знают и ждут? Мне стало как-то не по себе. Я вспомнил службу в Патруле и Разведке, исчезновение Сереги… Тогда я был еще слишком молод и беспечен и не задумывался о смысле полетных заданий, вообще-то нелепых ввиду полной безобидности известных нам девяти цивилизаций.
А может, не таких уж и безобидных? Или не девяти? И что насчет Пирамид? Еще я припомнил слухи о том, что якобы на другом конце Галактики обнаружилась цивилизация,
В "стеклянном" холле меня встретил дежурный, совсем молодой лейтенант, год-другой как из Академии, четко козырнул, проверил мое удостоверение в терминале компа и заметил:
– Вы прибыли несколько раньше назначенного времени, но приказано вас допустить, когда бы вы ни появились.
"Интересная формулировка, а если бы я опоздал на сутки? В конце концов, я – в отпуске и мог быть где угодно".
Лейтенант сообщил, что нужный мне кабинет находится в конце коридора первого этажа левого крыла здания.
Кроме дежурного, ни в холле, ни в коридоре, ни одной живой души не наблюдалось.
Я добрался до кабинета № 23, распахнул дверь и застыл на месте. В комнате, явно приемной, так сказать, в предбаннике, над столом склонилась женщина. Это было странно. В Космофлоте по старой традиции секретарями, референтами, адъютантами и курьерами служили только мужчины, недавние выпускники Академии, стажеры, а летом – курсанты-практиканты, как тот курьер, что доставил мне депешу.
Женщина подняла голову, и я увидел, что это – молоденькая девушка. И какая девушка! Сияющие доверчивые глаза, светлое, почти прозрачное лицо, нежные бледно-розовые губы. В общем, ощущение чистоты и невинности. Ангельский лик, окруженный золотистым нимбом волос, был, несомненно, чудным произведением природы, а не результатом труда искусных хирургов-косметологов.
Она была, конечно, в космофлотской форме, но без куртки. Просто в белой майке без рукавов и в стандартных белых брюках, заправленных в белые же флотские сапоги. Но, клянусь, на любой вечеринке она выделялась бы в толпе самых изысканно разодетых, вернее, изысканно раздетых, красавиц, как бриллиант среди простых камней.
Тем временем сквозняк распахнул приоткрытое окно и сдул со стола несколько бумажных листов с рукописным текстом. Она кинулась их собирать. Я, наконец, сообразил закрыть дверь и тоже бросился собирать разлетевшиеся по полу бумаги. Когда я протянул ей собранные листы, она, принимая их тонкой изящной ручкой, взглянула мне прямо в глаза и улыбнулась. Она улыбнулась! Мне!
Я стоял, как чурбан, и тоже улыбался какой-то дурацкой застывшей улыбкой. А в это время внутри у меня бушевал ураган. Кровь шумела в ушах, гормоны выплескивались в кровь, в крови разгорался пожар. Сумбурные мысли метались и сталкивались в извилинах мозга. Мелькали заманчивые эротические видения, в которых образ этой незнакомой девушки странно переплетался с образом Нади Назаровой.
…Надю, восходящую звезду балета, я увидел в передачах по Сети еще на подлете к Солнечной системе и сразу же влюбился в нее по уши. Сидя в лагере археологов, я каждый день пересматривал все записи с ее спектаклями, мечтал о ней, как зеленый юнец, и изобретал хитроумные способы знакомства…
Да, похоже, в моей стремительной карьере есть немалые минусы. Все члены экипажа, особенно молодые, обычно легко заводили более или менее продолжительные связи внутри родного корабельного коллектива, благо выбор кандидатур, особенно на больших кораблях, весьма широк. Меня же роль капитана ставила в особое положение, не давала мне права свободно реализовывать, подобно другим членам экипажа, естественные потребности моего молодого активного организма. А перерывы между рейсами были слишком коротки, чтобы я мог найти девушку, подходящую для длительных близких отношений. Потеря Луизы серьезно осложнила мою личную жизнь. Хотя как можно ее винить, если я покидал ее на долгие-долгие месяцы?
И теперь я чувствовал, что реагирую на красивых девушек как тридцатилетний юнец, а не как пятидесятилетний молодой человек с некоторым опытом и нормальной личной жизнью. Нет, пора, пора спускаться на Землю, заводить себе постоянную подругу и всерьез заняться проблемой продолжения рода Комаровых. И почему бы и не с этой неожиданно встреченной девушкой? Может, это – подарок судьбы?
"А как же Надя?" – спросил мой внутренний голос.
Я чувствовал себя этаким буридановым ослом…
– Александр, вы прибыли несколько раньше, но можете пройти в кабинет, – наконец милый голосок достиг моего сознания.
Пока внутри меня кипела жизнь во всех ее проявлениях, мой организм как целое нелепо стоял столбом на середине приемной, не воспринимая сигналы окружающей среды. А ко мне обращались, похоже, не в первый раз. Небесное создание уже убрало все листы в стол и открыло дверь в кабинет, пропуская меня внутрь.
Еще не придя в себя, я по инерции зашагал по мягкому ковру, и только пройдя половину просторного кабинета, осознал, что кабинет пуст. Я повернулся, чтобы узнать, в чем дело, и сердце мое остановилось.
В приемной девушка уже успела надеть форменную куртку, и это был китель с адмиральскими эполетами. Черты ее лица неуловимо менялись, становясь определеннее и жестче, и вот уже чеканный профиль не позволял спутать это лицо ни с одним другим лицом на свете. Золотые волны волос уже были собраны в высокую прическу, похожую на морскую раковину. Адмирал! Адмирал!
Что за день! Сердце мое опять начало биться, но с какими-то подпрыгиваниями.
Тем временем Адмирал подошла ко мне и спокойно произнесла:
– Капитан, вольно!
Видимо, в состоянии ступора я автоматически принимаю стойку "смирно". Военная подготовка в Академии на высоте, сбоев не дает.
– С этого момента мы будем много времени проводить вместе. Я вас прошу, когда нет посторонних, не тянуться по стойке "смирно" и вообще забыть о субординации. Меня это очень утомляет, да и вам тяжело будет все время напрягаться. Ведь были времена, когда мы с вами подолгу болтали запросто. – Она лукаво улыбнулась.
"О чем она говорит?" – моему изумлению не было предела. Я первый раз видел ее так близко и никогда раньше с ней не разговаривал.