Райское Местечко
Шрифт:
Я открыл глаза и внимательно посмотрел вокруг. Мне сразу бросились в глаза детали, чуждые моему человеческому взгляду.
…Никаких «земляничных окошек» не было, потому что не было окон в земном понимании этого слова. В стенах домов, окруженных галереями, имелись проемы без стекол, кое-где прикрытые изнутри веерообразными жалюзи из тонких розоватых полосок. А вот домики были действительно «пряничные», потому что каменные стены были покрыты толстым слоем блестящей глазури. Я подошел к ближайшему дому и потрогал стену рукой. Стена была абсолютно, неправдоподобно гладкой. Я пригляделся: в глубине твердой полупрозрачной субстанции можно было разглядеть
Я с трудом отвел глаза и через секунду понял, в чем дело. Когда-то подобное ощущение я испытал в одном из музеев Парижа на экспозиции старинной мебели, то ли XVIII, то ли XIX века. Там был выставлен стол с лакированной поверхностью, которую я с тем же успехом пытался рассмотреть. Экскурсовод пояснил, что эффекта «бездонной глубины» добивались, нанося на мебель большое количество тонких слоев прозрачного лака. Чем больше слоев – тем сильнее эффект. Учитывая, что слои лака необходимо было хорошо высушивать, а жизнь человеческая в те времена была весьма коротка, часто мастер завершал работу, начатую еще его отцом, а то и дедом.
Не думаю, что на Корнезо кто-то специально стремился добиться иллюзии глубины при разглядывании стен домов. Это был просто побочный результат применения технологии, обеспечивающей долговечность строений, о которой я читал в одном из отчетов. На стены наносился защитный лак, и не так уж часто, может, раз в десять лет, может – гораздо реже. Но поселению-то уже десятки тысяч лет…
Впрочем, встречались участки стен и с небольшим количеством слоев лака. Это были барельефы, мозаики и фрески, украшавшие каждый дом. Все изображения и орнаменты были связаны с морскими мотивами. Причудливые силуэты рыб, морских животных и растений, то ли реальных, то ли фантастических, переплетались в удивительных узорах росписей и мозаик, выступали рельефами из поверхностей стен и колонн… Колонны, на которые опирались галереи, крыши веранд и террас, были и старыми, с толстым слоем лака, и более поздними, поставленными, скорее, просто для украшения. Эти колонны отличались изысканностью форм, богатством резьбы и инкрустаций.
Почти без лака было и большинство скульптур, небольших фигур, вырезанных из камня, дерева и кости, которые стояли в нишах, на ступенях и просто на полу террас. И архитектурные элементы, и все декоративные детали были выполнены в сдержанных теплых тонах, без ярких пятен и резких акцентов, и гармонично между собой сочетались. Каждый дом был законченным произведением искусства.
Конечно, я видел дома аборигенов во многих фильмах, но наяву это выглядело совсем иначе и производило гораздо более сильное впечатление…
Культура Земли всегда поражала меня своим разнообразием, и раньше я полагал, что многочисленные племена и народы нашей планеты создали все мыслимые и немыслимые художественные стили, воплотили в материале все возможные и невозможные формы, перепробовали любые сочетания линий, цветов и объемов… Но нет. Здесь, на Корнезо, все было чуть-чуть иным… Непривычные пропорции… Взгляд с какой-то неожиданной стороны… Ощущение другой логики в выборе и расположении деталей… Все это не бросалось в глаза, но чем дольше я вглядывался, тем очевиднее становилась эта чужеродность.
Я медленно переходил от дома к дому, восхищаясь совершенством линий и форм. Иногда взор мой проникал в оконные проемы, и внутри жилищ я замечал предметы быта, статуэтки, резную и плетеную мебель, и все это отмечено
Я бродил по городу, словно по музею под открытым небом, уже больше часа, когда заметил, что восторг мой начал угасать. Сначала я решил, что просто устал. Однако я по-прежнему был полон сил: сказывались пониженная гравитация и избыток кислорода в воздухе. Я попытался проанализировать свои впечатления и понял, что меня утомило однообразие, что я давно уже не вижу ничего принципиально нового. Конечно, рисунки и барельефы на домах отличались, но в то же время все они были какие-то одинаковые, похожие один на другой, как куплеты одной песни. Бесконечные повторения рыб, водорослей, морских животных, завитков волн и водной ряби. Это было очень красиво, но не более того. Все-таки мы на Земле привыкли получать от искусства нечто большее.
Я припомнил, что в первые дни на «Маджипуре» читал отчет, посвященный культуре Корнезо. Тогда меня весьма занимали проблемы особенностей биосферы планеты, и тот отчет я просмотрел только мельком. Но кое-что, на чем я останавливал взгляд, запомнилось мне дословно.
Вот что там было написано: «В настоящее время изобразительное искусство Корнезо представлено исключительно декоративно-прикладными формами, носящими сугубо утилитарный характер. Отточенность используемых техник, совершенство композиций и мастерство исполнения не могут компенсировать однообразие тем и сюжетов, характерное для всех без исключения обнаруженных образцов творчества корнезианцев.
Собственно, тем и сюжетов в нашем понимании, в произведениях искусства Корнезо не наличествует. Ни одно графическое либо скульптурное изображение не отображает реальную ситуацию и не предполагает соответственно ее развития…
…Тщательный анализ 129 873 предметов искусства не выявил ни наличия аллегорического смысла изображений, ни назидательного их характера, ни иного смыслового их содержания…
…Ни один из объектов изображения, будь то морское животное, рыба, водоросль и т. п., не наделяется ни автором, ни общественным сознанием никакими антропоморфными чертами и свойствами и не является персонажем мифа, песни, сказки, басни либо иного художественного произведения…
…Единственной целью создания любых предметов изобразительного искусства является устранение однообразия больших поверхностей и объемов внешних и внутренних интерьеров пространств обитания путем заполнения их более мелкими и сложными формами. Все виды изобразительного искусства не решают никаких задач, кроме чисто эстетических, обусловленных особенностями физиологии зрительного восприятия аборигенов и механизмов обработки изображений их мозгом…»
Пожалуй, с этим мнением искусствоведов я был согласен.
Когда созерцание внешнего вида жилищ аборигенов перестало занимать все мое внимание, я стал замечать и другие стороны жизни города.
Действительно, городок был потрясающе чист. На Земле подобную чистоту и порядок можно встретить только в домах очень прилежных хозяек, имеющих возможность и желание ежедневно контролировать работу бытовой техники, вовремя корректировать программы домашнего центрального процессора, а то и наводить окончательный блеск лично. Улицы же земных и марсианских городов грязными назвать невозможно, но деятельность человека и погодные факторы оставляют свои следы, которые внимательный взгляд всегда может обнаружить. В космических поселениях, изолированных от окружающей среды, конечно, чище, но и там далеко не стерильно…