Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать
Шрифт:
Так что развелись мы быстро, без скандала. По обоюдному согласию, получается. Вот только видеть свою бывшую жену спокойно я не мог. Встречать ее посреди двора, здороваться, как дела спрашивать. Еще, не дай бог, расскажет, как у нее дела. Да в подробностях. У меня все внутри узлом сворачивалось, когда случайно натыкался на Светку на дорожке вдоль детской площадки, это единственный вход-выход во двор – на улицу. В общем как подвернулась возможность, перевелся в другой город, в другую область, подальше, за триста верст.
Думал полегчает.
Элла
Уметь отказаться
Как же меня вчера угораздило? Разве в безлунные ночи возможен переход? Никто и никогда не перекидывался так. Наверно, никто. Никогда про такое не слышала. Что же послужило толчком? Эта мерзкая жаба? Внезапно закипевшая во мне ненависть? Отвращение? Жажда избавить мир от нее, раздавить как вонючего клопа? Ни вчера, ни сегодня утром я этими вопросами не задавалась. Когда вернулась домой, просто влезла под душ, в голове вообще ни одной мысли. Кысику корма подсыпала. Он, правда, не вылез из-под дивана, затихарился там. Я настаивать не стала. Спать ушла.
Сегодня с работы прихожу, котейка так бочком-бочком ко мне. Маленький еще, пятый месяц всего. Вчера, понятно, испугался – от меня незнакомым духом, зверем пахнуло, все чужое. Он не понимает, я это или уже не я. Сегодня обошел вокруг, ноги мои обнюхал. Смотрит на меня круглыми зелеными крыжовинками своими – не будет ли подвоха, не стану ли я опять зверем. Опасается. Я ему ладонь протянула – сначала отпрянул, потом потянулся носом. Признал. Даже погладить себя позволил. Потому что пока маленький. Что-то будет, когда подрастет? Поживем – увидим.
Давай-ка, кысик, мы с тобой чайку заварим, в пледик замотаемся и на диван – кинцо смотреть. Какое? А тебе не все равно? Мне вот совсем без разницы. Лишь бы вертелось на экране, бурчало вполголоса, отвлекало от мыслей: как, почему… И переход-то был не такой как обычно. Ни радости я не испытала, ни удовлетворения. Разбитость какая-то. Сегодня целый день на работе просидела, как в вате. Заторможенная. Мне чего-то говорят, а я не понимаю, будто чириканье птичье, никакого смысла в словах не улавливаю. На меня уж смотреть косо начали. Пришлось сказать, простыла, вроде грипповать начинаю.
В теплом коконе угнездилась, котейко подмышкой уютно устроился, мурчит. Ткнула в пульт – «Обыкновенное чудо» идет. Нравится тебе, кысик?
– Мрым-мрым, – нравится.
И мне нравится. Один из моих любимых фильмов. А знаешь, кысик, почему? Медведь, он, как я, в чужое тело заперт. Скован. Тяжело ему там внутри ворочаться, тесно. Мучается зверь. На все готов, лишь бы обратно в себя вернуться, на свободу выйти. Понимаешь?
– Мрым-мрым, – понимает.
Но он пропустил свой шанс, заметался, задергался туда-сюда – то бежать прочь, то ломиться сквозь стену обратно. Потерял единственную возможность вывернуться из оков, из плена. Дурак! Жаль Медведя. Останется он со своей Принцессой навек несчастным. О, кысик, смотри, самое лучшее место в кине. Я прибавляю звук, чтоб котка все хорошо расслышал. Диалог Волшебника и Медведя:
– А что сделал ты из-за любви к девушке?
– Я отказался от неё.
Вот это правильно очень. Отказаться от того, кого ты любишь. Отпустить на свободу. Не привязывать к себе. Да, кысик, согласен?
– Мрым-мрым, – согласен.
Вот и я откажусь от тебя. Скоро уже. Подрастешь, и откажусь. Если успею. Надеюсь, успею. А пока давай просто смотреть кино.
Еще мент этот… Не идет из головы. Путает и без того взбаламученные мысли. Там утром во дворе он меня не видел, не почувствовал. Ему не до того было. Работа – свежий трупешник, «опись —протокол». Зато я его хорошо запомнила, срисовала на внутренний планшет, приколола фоточку кнопочкой на черную доску подсознания. Тут он у меня, в башке. Мешается занозой, саднит. Глазенапами своими, зелеными прожекторами, ворочает, высвечивает закоулки моего разума, вытаскивает давно в пыльные кучи сваленное барахло воспоминаний. Тревожит.
Не хочу вспоминать. Уберись от меня. Не ковыряйся в старье. Изыди. Исчезни.
Поляков
Рубиновое пиво
Глотнул жигулевского прямо из горлышка, поискал какую-нибудь закуску. Пусто. В холодильнике только полпачки масла и докторская колбаса. Хлеб есть? Нету. Бутерброд не складывается. Пошарил на кухне, нашел открытую упаковку чипсов. Неделю, наверное, тут валяется. Попробовал – дрянь. Они влаги из воздуха набрали, даже не хрустят, жуешь как губку для мытья посуды. Выкинул в ведро. Долой! Придется так, голяком пить. Допью и спать. Завтра, как говорится, снова в бой. Завтра свидетели придут, Яковлев и Феоктистова. Надо будет с ними побеседовать пристально. Так чтоб они вспомнили все, даже то, о чем, может, и сами не подозревают. Они будут рассказывать, а я их рассказки просеивать через мелкое ситечко, выискивать крохотные кристаллики смысла, выдергивать пинцетиком тонюсенькие зацепочки. Если повезет.
Ни завтра, ни послезавтра, ни потом они не пришли. Ни Феоктистова, ни сынок ее. Время шло. Я звонил и ей, и ему, но телефоны не отвечали.
Зато пришли результаты экспертизы по ДНК. Это был он, Ганнибал. Совпадение с предыдущими случаями, как любят говорить в фильме «След» – сто процентов. Они там в кино, вообще, молодцы, где они видели совпадения в сто процентов? Максимум девяносто девять и девяносто девять сотых. Но всегда остается ноль-ноль-один процент сомнения. Эти игры с генотипами, с ДНК – это все здорово. Если преступник пойман и можно сравнить. Классика жанра. Мы еще на третьем курсе эту забавную историю проходили, она во все учебники вставлена: в одном английском городке, черт его знает, в каком, изнасиловали девицу. А дело было как раз на заре эпохи ДНК-дактилоскопии, в конце прошлого века. Ну и провели анализ биологического материала преступника, снятого, из… э-э-э, с жертвы, в общем. А потом всех мужиков этого городишки прогнали через анализ ДНК. Уж не знаю, кружки в барах они изымали, или по домам пошли с ватными палочками, а только гада того вычислили. Правда, пришлось его хорошенько в стенке прижать, чтоб он еще и сознался. Ну уж прижали как-то. Сознался.
Я было решил сам наведаться в семейку свидетелей. Сколько можно ждать? Но тут она и заявилась, Елена. Не в кабинет. Она ждала меня на улице. Я на обед собрался, только за порог шагнул, навстречу женщина. Красное пальто, серая шляпа, поля низкие, глаз не видно, только губы – яркие, сочно-алые в тон пальто, четко очерченные. Кто такая?
А она:
– Здравствуйте, – и, видя, что не узнаю, добавила, – я Феоктистова. Вы хотели поговорить. Я пришла. Извините, раньше не получилось.
«Ничё се», – думаю. Я бы ее ни за что не признал. Где та тетка в дешевых трениках и тапках-лаптях?