Раз герой, два герой...
Шрифт:
Говард ушел, продолжая что-то бормотать себе под нос.
– Двадцать обедов, – снова повторил Шах.
– Среди пантеона богов Шимбалы, – пояснил Шон, – встречаются весьма древние и мрачные личности. Рассказов жрецов о том, что творится в подземельях храма, хватит…
– На три с хвостиком года, – усмехнулась Дэззи. – Говард грозится, что, когда я расскажу ему все истории, он издаст их отдельной книгой, которую так и назовет: “Тысяча и одна ночь ужаса”.
– Ваш сок, э-э…
– Называй меня Шур. – Шон с подозрением уставился в кружку, наполненную какой-то густой оранжевой жидкостью, которая подозрительно смахивала на результат алхимического опыта.
– Это еще пьют или уже едят?
– Пей, пей, – успокоила его Дэззи. – Для тебя сейчас это пойло в самый раз.
Шон с грустью покосился на кувшин с вином и, зажмурившись, залпом выпил все содержимое кружки.
– Ух. Не так страшно, как выглядит, – заключил он.
– В следующий раз, – посоветовала Дэззи, – попроси, чтобы тебе приготовили “отвертку”. Это то же самое, но со спотыкаловкой.
– Кстати, – вспомнил Шон. – Я бы хотел с тобой кое о чем перемигнуться. Между нами, девочками…
Он наклонился к Дэззи и что-то зашептал ей на ухо. С каждой секундой этой речи лицо у Дэззи вытягивалось все больше и больше. Наконец она не выдержала и расхохоталась.
– Я серьезно, – обиделся Шон.
– Ох, прости. – Дэззи достала из рукава изящный батистовый платочек и вытерла набежавшие слезы.
– Я знала, что вы, мужики, ничего не понимаете женских делах, но не подозревала, что настолько.
– Оно мне было надо? – фыркнул Шон.
– Да уж конечно, – сказала Дэззи. – Тебя это не касалось. По совести, тебя бы стоило заставить родить, чтобы ты…
– Не надо заливать мне про Совесть, – огрызнулся Шон. – Этот урод бросил меня при первой же возможности.
– Ладно, – сказала Дэззи. – Так и быть, поделюсь с тобой кое-чем из моего мешка. Подумать только, Шон А'Фейри, страдающий от…
– Дэззи!
– Молчу, молчу. Но одно условие. Сейчас я прикончу этот кувшин, и вы подниметесь со мной в…
– Дэззи! Я не…
– Успокойся, – усмехнулась Дэззи. – Меня не интересует ни твой ученик, ни даже ты сам, хотя упускать такой случай довольно жалко. Но после двух недель непрерывной скачки сама мысль о мягкой перине вызывает у меня множественный оргазм. Я просто хочу, чтобы вы там поприсутствовали, так, на всякий случай.
– Трофеи?
– Ага. Не думаю, чтобы там было что-нибудь действительно опасное, но боги, как известно, берегут только тех, кто сам себя бережет. – Дэззи заглянула в опустевший кувшин.
– Какого орка?! – возмутилась она. – Он был недолит по меньшей мере на четверть.
Комната, сдаваемая на постоялом дворе “Мрак”, на деле оказалась не столько мрачной, сколько тесной, темной и грязной коморкой, в которой с превеликим трудом разместились кровать и ведро воды. Окон в комнатушке не было, что с лихвой компенсировалось настенной резьбой. Судя по всему, каждый, благополучно переживший ночь во “Мраке”, считал своим долгом подробно изобразить на стене содержание своего сна. Снились же постояльцам “Мрака” главным образом кошмары вперемешку с эротическими видениями.
– А я где буду спать? – поинтересовался Шах, обозрев комнатенку и не обнаружив никаких признаков второй кровати или хотя бы лавки.
– На полу, – буркнул Шон. – Или, если хочешь, можешь пойти в конюшню, к лошадям. Там сено.
– Нет уж, спасибо, – поблагодарил Шах. – Я уж как-нибудь здесь.
– Так, где эти твои трофеи? – спросил Шон.
– Вот. – Дэззи извлекла из своего мешка два кухшинчика, украшенных затейливой резьбой, каждый из которых был старательно запечатан массивной свинцовой печатью.
– Единственное, что я могу сказать, – Шон потряс один из кух-шинчиков и прислушался, – что там явно не вино. А жаль.
– С какого начнем? – деловито осведомилась Дэззи.
– А все равно. Давай с того, что у тебя.
– Как скажешь, – кивнула Дэззи и ловким взмахом кинжала снесла горлышко кух-шинчика.
Из горлышка медленно потянулась струя густого зеленого дыма. Резкий противный запах заполнил комнатушку.
– Что это? – прошептал Шах.
– А я почем знаю, – также шепотом отозвался Шон. – Может, зеленый змей, может, крокодил какой.
Внезапно кух-шинчик вырвался из рук Дэззи. Зеленое облако скрутилось, вытянулось и начало метаться по комнатушке, словно ополоумевшая арбалетная стрела.
– К двери, – завопил Шон. – Не давайте ему уйти.
Шах опрометью бросился выполнять приказание, но на полпути столкнулся с Дэззи, и они вдвоем повалились на пол. Шон выругался. Ругань его подействовала на метавшееся облако совершенно неожиданным образом. Из его недр донеслось протяжное, заунывное пение, и облачко обернулось невысоким человечком в пестром ватном халате, покрытом многочисленными масляными пятнами, и в расползающейся чалме. В руках человечек держал надкусанную медовую лепешку, которую он немедленно спрятал за пазуху.
– Ты кто такой? – грозно вопросил Шон. Человечек вытер пальцы о халат и поклонился.
– Моя есть Абу-Али-Ибн-Хасан-Гуссейн-тархун-заде, – оттараторил он. – Моя есть джинн. Только очень маленький.
– Джинн, говоришь? – недоверчиво переспросил Шон. – Ну, раз ты джинн, сооруди-ка нам дворец побольше и покрасивее. Или хотя бы винный погреб под ним.
Джинн с виноватым видом развел рукам.
– Моя совсем маленький джинн, – сказал он. – Почти ничего не умеет.
– А что ты умеешь?
– Морду бить, – радостно заявил джинн. – Один большой или два маленький.
– Морду бить мы и без тебя умеем, – проворчал Шон. – Ладно, так уж и быть, полезай, как там тебя, Абу-али-гусем-в-зад… короче, полезай обратно, откуда вылез. Когда понадобишься – позовем.
Джинн снова поклонился и превратился в струйку дыма. Струйка стремительно нырнула обратно в кух-шинчик, напоследок захлопнувшись снесенным Дэззи горлышком.
– Ловко, – прокомментировала Дэззи, осматривая кух-шинчик. – Никаких следов. Слушай, забирайте его себе, а? Мне он без надобности, а вам, может, даже и пригодится.