Разбег
Шрифт:
Иргизов понял его недоумевающий взгляда
— Я к вам сюда, в разведроту, — сказал облегченно. — Но, действительно, надо сначала привести себя в полный порядок. Не найдется у вас два комплекта по четыре кубика, на петлицы?
— Лейтенант, значит? — несколько почтительнее произнес сержант.
— Да, командир разведроты.
— Ну, наконец-то! — обрадовался сержант. — Мы давно ждем командира. Входите в землянку — я сейчас. Моя фамилия Супрунов.
Вскоре он вернулся — бегал за «кубиками» в каптерку. Принес,
— Ну, вот, теперь видно, что — ротный, а то бойцы пришли бы…
— Где проходят занятия? — спросил Иргизов.
— На водохранилище, — отозвался сержант. — Там — полигон. Сегодня огневая подготовка — все там: и пехота, и кавалеристы, и разведчики.
— Пожалуй, я пойду туда.
Выйдя из ворот, он огляделся. Слева холмы, пересеченные оврагами, справа — уклон и низина с извивающейся речкой, впадающей в огромное синее озеро. Через речку в нескольких местах мосты. Панорама отсюда, с высоты крепости, впечатляющая. На обширной низине около водохранилища — всюду красноармейцы. Ближе к речке идут строевые занятия — шагают взвод за взводом. Дальше — кавалеристы рубят лозу. Еще дальше — полигон. Мишени стоят у самого берега. Иргизов спустился по склону холма к речке и зашагал к полигону.
На огневом рубеже толпились, приплясывая на холодном ветру, красноармейцы. Некоторые курили и кашляли смачно. Вот группа стрелков по команде «лежа — заряжай» плюхнулась наземь, выкинув вперед винтовки и начала целиться. Один за другим прогремели выстрелы, уносясь в степь сухим протяжным эхом. Руководили стрельбой командиры взводов. Иргизов спросил, кто здесь главный, к кому обратиться, — и ему показали на человека, сидящего у костра, назвав его командиром эскадрона. Иргизов подошел.
— Разрешите представиться… — И тут его словно приподняло от недоумения и радости. Иргизов широко взмахнул руками и с криком «Черт тебя побери!» схватил в объятия Акмурада Каюмова.
— Ну и денек сегодня у меня! — восклицал Иргизов. — Сначала встретил Морозова, теперь — ты. И Сергей Кузьмич тоже хорош — хотя бы словом обмолвился, что ты тоже здесь.
— А мы давно вас ждали, Иван Алексеевич, — сказал радостно, но смущенно, оглянувшись по сторонам — не слышат ли подчиненные, — Акмурад Каюмов.
Иргизов понял: обращение на «ты», по имени и отчеству, здесь совершенно неуместно. Тут — только субординация. На петлицах Акмурада по одной шпале — капитан, к тому же командир эскадрона.
— Ну, что ж, товарищ капитан, — заговорил на уставной лад Иргизов. — Я рад, что попал в ваше подчинение. Лучшего командира мне не надо, сам тебя азам воинской службы учил… А сам покуда толком не разобрался: Морозов — он что — вроде бы запасным полком командует, а в то же время формирует еще один — особый?
— Запасной он готовит к сдаче другому командиру, — пояснил Акмурад. — А формирующийся полк, в основном, кавалеристы и артиллерия — легкие пушки. Пройдем подготовку и — на фронт.
— Ясно… Ну, а где же мои разведчики?
— Здесь все. Самая маленькая рота пока.
Акмурад посмотрел на сидевших красноармейцев, приказал, чтобы построились. Тотчас небольшой строй — в восемнадцать человек — приблизился к стоявшим у костра командирам. Сержант доложил о готовности роты. Акмурад посмотрел на Иргизова, запросто спросил:
— Ну, как, лейтенант, нравятся?
На лицах разведчиков засияли добрые улыбки. Иргизов немного смутился — не ожидал такого «домашнего» знакомства.
Вечером возвратившись в расположение эскадрона, Акмурад и Иргизов прежде всего попытались найти Ратха. Ни в одной из землянок его не оказалось, и никто из красноармейцев и командиров не мог ответить — где он. Наконец, помог тот же сержант Супрунов.
— Так на вызове же он! — сказал сержант. — Его сам Морозов вызвал — посыльный из штаба прибегал.
Иргизов все понял.
— Ну что ж, капитан, надо идти к самому Морозову, а еще лучше — в клуб. Там твой дядя. — И Иргизов сообщил Акмураду о разговоре с командиром полка насчет назначения Ратха.
Спустя полчаса они отыскали его. Ратх стоял в четырех глиняных стенах, между скопищем глиняных скамеек и сценой. Он был мрачен, и даже встреча с Акмурадом его обрадовала не надолго. Обняв племянника и расспросив о семье, Ратх напустился на Иргизова:
— Ты думаешь, я не знаю — чья это работа?! Это ты устроил меня в клуб. Все о других печешься. Как бы не погиб от пули, как бы семью в сиротах не оставил. Но учти, Иргизов: не слишком доброе дело ты сотворил. Я все равно вырвусь отсюда. Рано вы с Морозовым списали меня с боевого счета.
Иргизов покрутил головой, неловко засмеялся:
— Всё — Иргизов. Во всех твоих бедах я виноват. Можно подумать, что Морозов не знает о твоих прежних должностях. Ты же все время на партийной, агитационной работе раньше находился. А здесь именно такой человек и нужен. Армейский клуб — это не клуб текстильной фабрики, и даже не осоавиахимовский клуб. Тут посложнее работка. Вот, скажем, ты еще не заступил, а я уже в тебе нуждаюсь. Выдай нам маты для самбистов.
— Какие к черту маты! — вспылил Ратх. — Не получишь никаких матов. И вообще, катись!
— Ну, что ж… — Иргизов обиженно повернулся и пошел.
— Вернись! — скомандовал Ратх. — Тоже мне, обиделся. Пойдемте поужинаем вместе.
Назавтра в шесть утра — подъем, построение на физзарядку, завтрак, тренаж. На следующий день такая же программа. Еще через несколько дней потопали разведчики за ворота крепости. У разведроты своя программа — усложненная. Стреляли из пистолета, занимались борьбой «самбо», отрабатывали рукопашный бой, учились брать «языка»…