Разберемся по-семейному
Шрифт:
Конверты он бросил на стол, не потрудившись снова их заклеить.
И только он собрался уходить, как в дверях появился мужчина с блестящей лысой головой и наставил на него здоровенный пистолет. Барский сразу же остановился и аккуратно поднял руки вверх.
— Очень хорошо, — похвалил его пришедший. — Осложнения нам ни к чему.
— Господи, да кому они вообще нужны? — отозвался Барский.
Мужчина шагнул в комнату, ногой захлопнул за собой входную дверь и пристально посмотрел на него.
— Вот тупица, —
— Да, такова моя фамилия. Поговаривают, что таков же и образ жизни. Кстати, зачем вам нужно направлять на меня эту штуку? — Барский не спускал глаз с незнакомца. Тот был невысок, но коренаст, с шеей борца. Лысину обрамлял венчик седоватых волос. Нос у него был пуговкой, на лице невинное выражение. Но вот глаза производили совершенно другое впечатление. Полуприкрытые тяжелыми веками, под густыми и неожиданно черными бровями, они говорили, что этот человек имеет непосредственное отношение к органам, во всем мире считающимися «компетентными».
Револьвер отправился в кобуру под мышкой, а в руке у него появилась красная книжечка-удостоверение.
— Меня зовут Василий Петрович Игнатов. Я работник службы безопасности некоего предприятия…
Барский опустил руки.
— Это вы следили за квартирой Наташи Малютиной прошлой ночью?
Тот уныло кивнул.
— Как тот кот, что караулил мышиную нору с другой стороны. Если бы нас было двое, можно было бы перекрыть заднюю дверь, и, глядишь, что-нибудь и получилось бы.
— По тому, как складываются дела, — сказал Барский с симпатией, — вы ожидаете, что мальчик Фима появится здесь сегодня. Как насчет остограммиться?
Игнатов провел рукой по лысине.
— А закусь у него есть? А то у меня с самого с ранья росинки маковой во рту не было. Вообще-то нам уже сказали, чтобы мы полностью положились на ФСБ и не мешали им работать. Но мы-то знаем, что родное гэбэ переменилось только на словах. Начни вы применять к нему свои спецметоды ведения допросов, и весь проект можно считать загубленным. А на нем держится весь завод.
— В старые времена оборонные заводы доверяли госбезопасности приглядывать за своим персоналом.
— Так то ж когда было! — присвистнул Игнатов. — А нынче нам предоставили полную самостоятельность. Придумываете что-нибудь новенькое — получите госзаказ и выходите на экспорт. А сели в говно — не обессудьте, можете клепать сковородки и грильницы. Так что мы тоже присматриваем за своими кадрами.
Барский пригласил его на кухню, достал из холодильника початую бутылку «Абсолюта», банку оливок и, разлив водку в стаканы, протянул один Игнатову.
Тот опрокинул стакан и, с удовлетворением крякнув, принялся за оливки. Он уселся верхом на стул и бросил взгляд на стопку конвертов.
— На черта вам понадобилось их отпаривать, если вы не собирались снова их заклеивать?
— Я поначалу думал заклеить, а потом решил, что не стоит. Их уже отпарили и склеили до меня. Да и уж больно мерзкий вкус у клея.
— Особенно после водки, — согласился Игнатов. — Было что-нибудь интересное?
Барский решил поделиться информацией в надежде получить что-нибудь взамен.
— Сюда после исчезновения хозяина пришли счета за телефонные звонки. Сотовая уточнила, откуда он звонил, поскольку принимали его по областной сети. Чуть ли не из Бологого.
— Черт, это я знаю. Он был также в Клину.
— Да? — Клин находился на полпути между Москвой и Тверью. — Это точно?
— ФСБ подняло всех ментов в городе и области отсюда и аж до Питера, чтобы проверить заправочные станции. Но их не так-то легко проверить. Там же никакой отчетности. Многие работают в четыре смены и пока найдешь сменщиков, которые вспомнят этот допотопный автомобильчик, пройдет уйма времени. Так вот, Лифшиц заправился в Клину в день своего исчезновения, а на следующий день — отметился в Вышнем Волочке. Там же ему выписали штраф за стоянку в неположенном месте. Квитанция так и осталась неоплаченной.
— Но вы-то ищете его здесь.
Игнатов пожал своими массивными плечами.
— Здесь его можно ждать с таким же успехом, как и в любом другом месте. По крайней мере, здесь, в городе, у меня есть связи. Если хотите знать мое мнение, то я думаю, что наш парниша припрятал где-то свою машину, потому что уж больно она заметная. Нанять такси или купить какую-нибудь «копейку» за полштуки или занять ее на время у приятеля несложно. Кроме того, есть еще автобусы и самолеты.
— Но сейчас его ищут по всей стране.
— Естественно. Но только теперь. Он же нам такие истерики закатывал по поводу того, как он, дескать, устал от постоянной слежки. Сволочь какая! Вся страна не устала, а он, видите ли, устал! — Совершенно искренне возмутился он. — Ну и наши посчитали во сколько обходится круглосуточная слежка за ним — и прослезились. Вот и получилось, что наше юное дарование смылось за неделю до того, как его начали искать. А до этого он мог делать все, что ему заблагорассудится.
— Его правда, никто не видел?
— Точно. Никто. — Игнатов допил стакан и печально посмотрел на пустую бутылку. — У него там еще не осталось этого добра? Да, и кстати, может, сухарики найдутся?
Барский нашел новую бутылку и разлил ее по стаканам. Игнатову он налил, не жалея.
— Вы ведь не случайно появились здесь именно сегодня. Вы знали, что здесь кто-то есть.
— Я плачу одной старушке напротив по чирику в день, чтобы она держала меня в курсе, — язык Игнатова начал слегка заплетаться, и ему не удалось закурить сигарету с первого захода.