Разбитая наковальня
Шрифт:
– Он не врёт, странник Дэнда?! – Зань, места себе не находя, мерила мастерскую шагами. – Демоны и Опалённые вновь сойдутся в бою?!
– Мы никогда не врём, – прояснил Дэнда, не скрывая обиды, – ложь – удел двуногих… А про Опалённых мы знать не знаем: святыня их закрыта надёжно и глубоко, а что от них осталось… – он кивнул на сундук, – перед вами.
– А как же Бессмертные? – почти шёпотом спросила Ленна. – Мастеров среди них – тьма, наверняка кто-то да знаком был с самими Опалёнными.
– В колдуновом железе им нужды нет, и демонов дети Смерти не страшатся.
– Сиенна
– Ты слишком болтлив сегодня, братец, – прошипел сквозь стиснутые зубы алый гость.
Игна, устав от вопросов сестёр, решила задать свой:
– И когда придёт демонов час?
– Владыка не назвал сей дочерна тёмный день, но это произойдёт скоро даже по вашим меркам.
Последние три Лжи падут возле стен тысячи лиц.Ради Истины погибнет седой блюститель границ.Его имя возьмёт законный первенец короля.Кровью остывшей напьётся земля,И демоны голодные вернутся к ней…А после может не стать королей.– Вот что сказал наш господин, завидев краем глаза дни, ещё не пришедшие. – Дэнда взял долгую паузу, позволив предсказанию осесть в молодых умах. – Мы не можем требовать с вас, мы не станем просить – вы будете нам должны, если мы заключим сделку.
Теперь сёстрам всё было ясно: судьба порог с двумя гостями переступила. Это – испытание, что возложено на род Стук, от их действий будет зависеть жизнь не только какого-то там повелителя, но и всего рода людского. Зань, Ленна и Игна переглянулись: младшая не скрывала ужаса в глазах, средняя хотела спрятать взгляд от любимых лиц, и только старшая, быстро взвесив их таланты и недостатки, улыбнулась сёстрам. «Мы справимся», – сказала она лишь своим видом.
– Дэнда, Улулад, мы возьмём заказ! – произнесла громко Игна. – Но у нас есть два условия.
И вновь Дэнда с трудом проглотил чуть не вырвавшееся недовольство: с каких пор эти обречённые души были так храбры или невежественны, чтобы ставить условия слуге господа всех господ?
– Я весь внимание, – стиснув зубы, кивнул алый гость.
– Первое. То, что не уйдёт из этого сундука в работу, мы оставим себе.
– Какая наглость! – выпалил Дэнда, сделав шаг в сторону сестёр. – Дерзкая девчонка, знай место!
Улулад схватил брата за плечо и замотал головой.
– Имеют право, Дэнда… – голос громилы был спокоен и невозмутим, как льдина. – Не спорь.
– Второе, – продолжила старшая сестра, – что бы ни приключилось с нами, ни ваша милость, ни ваш гнев не должны коснуться рода Стук: ни предков, ни потомков. Они здесь ни при чём.
– Хорошо. – Дэнда лениво отмахнулся. – Это всё?
– Да, – уверенно ответила мастерица.
– Тогда я повторю.
Почти слово в слово алый странник вновь рассказал о непростом деле, о трёх шедеврах и о щедрой награде; снова помянул, сколь точны и совершенны должны быть эти орудия.
– Мы явимся в ночь трёх лун, через девятнадцать солнечных кругов, – объявил алый делец. – Мы щедры наградой, но и не скромны гневом.
– Мы согласны, странник Дэнда.
Тогда гость обнажил кинжал, оставшийся в напоминание о старом безумце, встретил остриё кончиком своего указательного пальца, почти неслышно зашипел от боли. Тёмные капли побежали по фалангам, через ладонь, оставаясь возле запястья.
– Тогда решено! – произнёс он громко. – Зань, Ленна и Игна согласны создать шедевры во славу владыки и передать нам в ночь трёх лун. Боги, души и звёзды – свидетели сего договора.
Он пошёл вокруг сестёр, роняя кровь в их длинные тени до тех пор, пока мрак не побагровел. Ещё каплю он бросил в пламя горна. Сёстры почувствовали, как будто что-то закралось в линии темноты, тянущиеся от их пят.
Огонь покраснел, заливая кузню светом неверным, проклятым. То был не трюк, даже не магия: что-то совершенно иное, в старых книжках предписанное существам, стоящим у самых истоков человеческого знания о колдунстве. Пламя моргнуло – и стихло, как если б не было его. Недолгий ритуал, скрепляющий слова тенью и кровью, окончен.
Заскрипела лестница, ведущая на второй этаж. Босые ноги, спотыкаясь о потревоженный сон, несли своего напуганного владельца к дочерям.
– Что здесь происходит? – влетел в кузню старый мастер. – О Междумирья Жители, кто эти люди?
Отец пригляделся – и замер в ужасе. Алые лица, являвшиеся ему в глубоких кошмарных снах, перешли порог дома кузнеца и смотрели на него из полумрака, сверкая лунами-глазами. Слуги стояли, обвивая дочерей мастера цепями страшного долга, пальцы алого господина, призванного безумцем в мир людей, ощущал он на шее своей, и дыхание Регола ненадолго прервалось.
Он их узнал.
– Как вы попали внутрь?! Кто дал вам право?! – взревел Регол, подбирая могучей рукой неподъёмный сёстрам молот.
– Ваши скромные дочери сами впустили нас, о великий мастер, – поспешил успокоить кузнеца Дэнда. – Я был уже при смерти, когда свалился внутрь, я не мог ступить и шага без помощи вашей дочери. И братца ввели хоть и по моей просьбе, но по воле собственной. Так мы и оказались внутри.
Отец семейства бросил испуганный взгляд на порог своей кузни, своего дома. Слова, оставленные предками, холодным светом едва мерцали. Каждый слог в них был цел и невредим, а значит, лишь хозяева могли пустить в свою обитель нечисть.
– Хитёр, хитёр подлец! – признался вслух Регол Стук. – Скажите, дети мои, не заключили же вы с ними сделку? Не взяли ли вы на себя обязанность перед этими тварями?
– Взяли. Взяли. Взяли… – затараторил Улулад, не упрятав пустоты остекленевших глаз.
Охнул отец, осел лицом, поник членами своими. Чума прокралась в кузню мимо знаков человечьих сил. Гадкой хитростью твари обошли ловушки, через которые даже демон не переступит. Слуги алого владыки, лишь двое из девяти детей страшного колдунства, явились в ночь, чтобы не настало утро. Нет от их гнева ни укрытия, ни далёкой дороги: всюду найдут, изрежут, призовут во служение своему людоеду-господину.