Разбитая жизнь

Казанцев Кирилл

— Спасибо, Михаил, — кивнул Андрей. — Это очень мило. Но беда в том, что о прибытии следственной группы наши фигуранты узнают заранее. У них будет время замести следы или пуститься в бега. Или попытаться снова нас уничтожить. И стоит обратить внимание, что у нас практически нет доказательств. Глупо сидеть сложа руки и ждать следователей. Фигурантов нужно изолировать и выбить признание.

— Согласен, — допустил Михаил. — И по этому поводу у меня имеется одна идейка…

Мужчина в расстегнутом полицейском мундире нервно вышагивал по кабинету, косясь на портрет президента. На улице стемнело, рабочий день закончился, а он по-прежнему просиживал штаны на рабочем месте. Он со злостью подскочил к окну, задернул шторы. Какой-то мерзкий страх, превращающий его в какого-то ничтожного

карлика, не покидал его. Проблемы сыпались как из рога изобилия. Трупы воров и их приспешников из морга еще не увезли, со дня на день ожидается прибытие «ответственной» делегации, и будет Рудольф Валентинович иметь бледный вид на воровской сходке. Как допустил, почему не наказал виновных? Собственные подчиненные избиты, сообщить ничего не могут. Отморозки с прииска — безнадежные калеки. Кого отправлять на войну? Силы тают. Извещать краевой УФСИН он боялся: если узнают большие начальники, точно быть беде… Пугающее ощущение, что подбираются и к нему, эти твари уже рядом, ничего не боятся… Будь он проклят, этот Островский, нарисовался, беглый зэк, и никакие меры его не берут. Несколько часов назад он отправил людей на Кривобалочную улицу, чтобы забрали мать и бросили за решетку. Отличный инструмент давления, и почему он раньше не додумался? Но не оказалось дома этой математички, увезли ее в неизвестном направлении. Засада, конечно, оставлена, но никакой надежды. Предательская мысль возилась под темечком: а не пора ли валить? Да ни в жизни! Из-за какого-то паршивого зэка?! Завтра он насядет на перепуганного Дорохова — пусть заказывает с приисков еще людей, да побольше, полумерами тут не отделаться, нужно прочесывать урочище и заказник, хватать всех, кто имеет отношение к этому гаденышу.

Он глянул на часы: девять вечера, хватит изводить нервную систему. Схватил фуражку, проверил пистолет в кобуре и зашагал из управления. У «аквариума» дежурного он сделал остановку, помялся. Нет, предчувствия на ровном месте не рождаются, он большой начальник или кто?!

— Слушаю вас, товарищ майор! — дежурный лейтенант с готовностью подпрыгнул, чуть не приложил руку к пустой голове.

— В моем телефоне маяк, лейтенант, — немного смущенно буркнул Рудольф Валентинович. — Позвони Митрохину, программисту, он объяснит, как по карте отследить местоположение мобильника.

— Собираетесь пропасть, товарищ майор? — ляпнул дежурный и прикусил язык. Майор сделал вид, что не расслышал.

— В одиннадцать вечера я позвоню сюда, — проворчал начальник РУВД. — Если не позвоню, позвоните сами. Если не отвечу, отследить местоположение телефона и все группы — на выезд.

— Что-то случилось, товарищ майор? — растерялся дежурный.

— Не каркай, — пробормотал майор и направился к выходу.

— Товарищ майор, может, парочку сотрудников к вам приставить? — проговорил в спину оробевший офицер.

Майор поколебался. Соблазн велик, но стоит ли демонстрировать подчиненным, что он испуган? Разговоры пойдут, будут хихикать за спиной…

— Не стоит, лейтенант, сам справлюсь!

Майор чуть ли не бегом пересек пустынную парковку. Брелок, подножка, взревел красавец-внедорожник цвета серого асфальта. Он облегченно перевел дыхание и выехал с парковки. На всякий случай обернулся, осмотрел пространство между сиденьями — не затаился ли злоумышленник? Фонари на улице 18-го партсъезда практически не горели, хотя торчали через каждые сто метров. Он ушел с дороги — Овражными переулками можно быстрее добраться до трассы на Юбилейный, где у майора имелся двухэтажный белокаменный особняк. Помчался вдоль бетонного забора, за которым четверть века назад прекратил свое существование завод металлоизделий. Дорога пустынная, темнота какая-то ненормальная. У перекрестка высился знак «Уступите дорогу», но он не собирался снижать скорость. Ступайте к дьяволу со своими ПДД! И чуть сердце не выскочило, когда на примыкающей дороге вспыхнули фары и серая «жулька» выскочила на перекресток. Ругнувшись по матушке, Рудольф Валентинович ударил по педали. Завизжали тормоза, машина пошла юзом, встала боком на пересечении улиц. И «Жигули» остановились. Он выпрыгнул из машины вне себя от злости —

какая-то шантрапа будет мешать его проезду! Окончательно у майора помутился разум. Он бросился вперед, расстегивая кобуру. А из «Жигулей» уже выпрыгивали трое в масках.

— Волынский Рудольф Валентинович? — осведомился металлический голос.

— А вам какое дело?! — Он собрался обнажить табельное оружие, но запястье сжала стальная клешня, пистолет куда-то уплыл.

— Спецназ краевого Следственного управления! — проговорил неприятный голос. — Капитан Фадеев! Гражданин Волынский, вы задержаны по обвинению в организации убийства шести человек в 2004 году! Вам придется проехать с нами!

— Вы охренели?! — взревел майор, но его уже держали под локти, тащили к «Жигулям». — Какое убийство? Я ни в чем не виноват, мне некогда!

— Вам некогда? — с саркастическими нотками осведомился нападавший. — У вас неотложные дела в Лондоне? Полно, Рудольф Валентинович, фигурально выражаясь, мы знаем, что вы сделали прошлым летом. Полезайте в машину!

— Стоять, ни с места! — вопил обезумевший майор. — Покажите документы, предъявите ордер!

— Будут вам, Рудольф Валентинович, и ордер, и документы… — Майору пригнули голову, и он получил чувствительную плюху под ребро, перехватило дыхание. Он плохо помнил, как его утрамбовывали в салон, а потом на голову обрушился удар и он лишился чувств.

— Скотч не забыли? — спросил кто-то.

— Эпиляцию будем делать? — хихикнула женщина, устраиваясь рядом с водителем. — А что, ему будет приятно. Какая гадость! — стащила она с головы шерстяную маску-балаклаву. — Кто сказал, что эта штука поможет сохранить свежесть и упругость кожи?

— Василий Миронович, тут женщина к вам пришла, — растерянно сообщил в переговорное устройство охранник.

— Какая еще женщина? — проворчал взъерошенный мужчина в домашнем халате. Он уже принял душ и хотел пораньше лечь спать, чтобы не терзаться мрачными думами.

— Она говорит, что вы знаете, Василий Миронович, у нее к вам важное дело…

— Черт… Она одна?

— Одна, мы проверили. Отправить ее к чертовой матери, Василий Миронович?

— Подождите! — Мужчина колебался, загуляла взад-вперед квадратная челюсть. — Ладно, пусть пройдет. И не спите там на воротах!

Он отпер бронированную входную дверь, запахнул халат и высунулся наружу. По аллейке уже топали каблучки. В свете мутного плафона над козырьком объявилась молодая женщина в причудливых розовых очках и с «взбаламученной» кучерявой стрижкой. Она была одета в подпоясанный короткий плащ и тащила за ремешок тяжелую сумку. Девушка отдувалась, по губам ее блуждала глуповатая улыбка.

— Господи, Васечка, ну наконец-то! — воскликнула писклявым голоском особа, и у хозяина особняка от изумления расширились глаза. — Васечка, миленький, — забормотала девица, взваливая сумку на крыльцо. — Я рассказала обо всем своему мужу, я ушла из дома и хлопнула дверью! Теперь между нами ничто не стоит, мы можем быть вместе — о боже, как же я счастлива… — И она сделала попытку проникнуть в дом.

— Вы куда? — Василий Миронович загородил проход.

— Васечка, ну как же… — Эта настырная особа была готова пробивать дорогу грудью. — Ты же сам говорил, что я должна уйти от мужа и тогда нас ничто не разлучит. Я пришла к тебе, теперь мы будем жить вместе! Васечка, родной, как же я тебя люблю!

— Василий, что это значит? — прозвучал надменный голос. Василий Миронович подпрыгнул от неожиданности. Подошла супруга, привлеченная шумом, — худая, с распущенными волосами и в аналогичном домашнем халате. Она пытливо созерцала мужа, костлявое лицо покрывала бледность.

— Вика, я без понятия, кто это… — не совсем убедительно выдавил мужчина. — Гражданка, вы кто такая, черт вас побери?

— Васечка, ты о чем? — Мордашка девушки вытянулась от изумления. — Ты шутишь, да? Это же я, твоя зайка. Позволь, а это кто? — она уставилась огромными глазами на окаменевшую супругу. И глаза ее стали наполняться слезами — самыми настоящими! Девица качнулась: — Не могу поверить, ты меня обманул, ты же говорил, что не женат, что твоя жена скончалась много лет назад и ты так страдаешь от своего одиночества…