Разборки под прикрытием
Шрифт:
– Нет, – сказал Гринчук, – с другой стороны, не факт, что новым продался тот, кто организовал засаду. Совсем не факт. Ну, Сережа, колись, это ведь ты послал стрелка.
– Нет. Не я… Я… – Дедов, не отрываясь, смотрел на пистолет, а пистолет, в свою очередь, не сводил своего единственного глаза с мэра. – Толик, мы же с тобой уже сколько…
– Ту кассету, где я и Олег мочим Тертого… ее ведь ты нам отдал. И ты снимал?
– Ты чего? Конечно, нет. Я просто передал, как меня просили…
– Кто просил? – вмешался Гринчук. – Явки, пароли, адреса…
– Позвонили, сказали…
– Как у вас все запущено! – покачал головой Гринчук. – И обрати внимание – это кто угодно может позвонить, назвать пароль и потребовать чего угодно. Быстро и надежно! Можно даже через газету дать объявление, внести деньги, поставить задачу… Так? Не знаю как у вас, а у нас в городе слух среди дамочек пошел, о волшебном объявлении в газету… Пишешь – получаешь результат.
– Пусть он заткнется! – прорычал Дедов. – Заткни ему рот!
Сергеев улыбнулся, поудобнее уселся на письменном столе Дедова.
– А почему? Почему только я должен дергаться? Ты думаешь, что на тебя не смогут выйти теперь? Напрасно надеешься… Расскажи товарищу из министерства, как твои люди вывозили и перехватывали богатеньких отдыхающих… По заказу… Расскажи, сколько ты народу вывез в море! – Сергев подмигнул Гринчуку. – Полагаешь, твои дамочки и их муженьки просто так платили деньги и получали результат? Ничего подобного. Их вначале закрепляли – Сережа это так называл – закрепляли кровью или грязью. Хочешь, чтобы твой муж не доехал до дому с курорта – пожалуйста. Вот тебе бомж, вот тебе нож… или пистолет… или еще что… отрабатывай! И уж после этого умрет твой постылый муж или неверная жена… Помнишь, в советские времена кассу взаимопомощи? Тут тоже самое. Просто и красиво.
Дедов вскочил со стула, бросился к шкафу, но Сергеев оказался быстрее.
Удар – Дедов отлетел к дивану, на котором сидел Гринчук. Дедов попытался вскочить, но Гринчук придавил его ногами:
– Не дергайся, дай послушать – интересно же! Не дергайся, горло раздавлю, придурок!
Дедов затих.
– Чего так нервничать? – Сергеев вернулся на свое место. – Ты архивчик свой карманный где держишь? Здесь где-то? Кого через тебя мочили, как вербовал и чем шантажировали… Нельзя ведь копировать архив. Всё нужно отправлять… хозяину, правильно говорит Гринчук.
– Отпусти, – попросил Дедов, Гринчук убрал ноги.
Дедов встал, с ненавистью посмотрел на Сергеева, перевел взгляд на Гринчука.
– Ну извини! – сказал Гринчук.
– У меня нет архива…
– Не ври, он был у Черного, есть у меня… да, есть у меня. Моя доля. Те, кто проходил через мои руки. А что – нельзя? – Сергеев щелкнул пальцами левой руки.
– Хороший у нас разговор получился, добрый, товарищеский, – одобрил Гринчук. – Считайте, что я показал два больших пальца. Наручники не снимешь? И ладно. Так я о чем не закончил… Засаду, скажем, организовал Дедов, но вот кто нас выручил? Вот ведь вопрос. Это вам не пустяк, типа, что делать и кто виноват. Мы, когда проезжали под шлагбаум, ждали, пока сержант откроет. И ведь кого-то еще пропустил, следом за нами… Вовремя пропустил, но все-таки… Уж ни снайпера ли пропустил он моего, неуклюжего… И снайпер этот нас прикрыл. Обратите внимание: не меня – нас. Возникает вопрос – а не договорился ли господин Сергеев с теми, кто пас меня? Они гоняли меня, а разговаривали с ним…
Лицо Дедова изменилось, краска бросилась в лицо, губы задрожали:
– А ведь верно! Правильно я всё понял… Решил спрыгнуть с поезда?
– Рот закрой, слюна летит, – брезгливо поморщился Сергеев. – Я ни с кем не договаривался. Я честно…
– Честно, да? Пушку на меня наставил – честно? Мента сюда приволок, спалил меня перед ним…
– А мент только бабки ищет, вон, сидит с сумкой в обнимку, бабки греет. Да ты ему сейчас предложи его миллионы, он и о жене не вспомнит, все бросит и побежит… Так, Юра? – Сергеев перевел пистолет с Дедова на Гринчука. – Деньги тебя здесь держат.
– А тебя – что? – спросил Гринчук. – Ради чего ты во всем этом участвуешь? Деньги? Власть? Так нет у тебя власти. И у Дедова нет, и у Олега не было… Ради чего? Не отводи взгляд, в глаза мне смотри… Смотри! Мне нужны деньги. Понятно. Такие деньги дважды в руки не идут, потеряешь один раз – навсегда нищим останешься. Я же за собой все мосты сжег. Со всеми разосрался, даже ближайших помощников кинул. Мишку обещал спасти – бросил. Дай бог, чтобы он на след мой не вышел. Уголовники меня кончат, несмотря ни на что, если я им попадусь. И всё это вдруг собаке под хвост? Из-за того, что кто-то тут решил новые порядки навести… У меня всё понятно, а у вас? Скажи, Сергеев? Просто для того чтобы жить? Не принесешь очередную жертву, сам умрешь? А у тебя, Дедов? То же самое? Тоже через кассу взаимопомощи провели? Или через Черный замок? Какие там у вас еще способы воздействия и промывания мозгов?
– Ха-ха-ха, – громко, внятно и раздельно произнес Сергеев.
– Не нужно мне рассказывать о детях и женах, – спокойно сказал Гринчук.
– А что – нет? – спросил Сергеев. – Нет? Не ради них…
Сергеев осекся и замолчал.
– Ради своего страха, – Гринчук цыкнул зубом. – И только ради него. Жить очень хочется.
– Хочется. Хочется-хочется-хочется! – закричал Сергеев. – И ему хочется. И тебе…
– И Олегу, – подсказал Гринчук. – Кого волнует, чего вам хочется? Решит хозяин – и смерть. Или вот коллега по горю подсуетится, поставит автоматчика на дороге. Кстати, а почему хозяин не звонит? Такое сложное время… Почему он не звонит? Нужно реагировать быстро. Вон, на звонок Олега отреагировал быстро и резко. А сейчас – молчит? Мне даже страшно представить себе, что его могло заставить молчать. Разве что – Сережа, может ты и вправду хозяин? Лежит сейчас где-то телефончик у тебя в доме, а ты тут, с нами, не можешь позвонить?
Дедов побледнел и покачал головой. Сергеев напрягся.
– Нет, – покачал головой Гринчук, – вряд ли. Скорее, он договорился с претендентами. Не может быть? Может. Свободно. А вас – отдаст. Зачем вы ему? Сюда понаедет разного народу, будут задавать разные вопросы… А кому? Олегу – бессмысленно. Сереже и Толику будут задавать разные вопросы сердитые дяди. И на покойников списать получится далеко не все. Вы ведь за свои семьи дрожать будете… И признаете всё, что потребует хозяин. Если он договорился. Или даже без этого. Сколько народу прошло через ваши руки? Сотни? Тысячи? Обо всех знает хозяин, он общается с ними поимо вас… Ведь так? Это вы всё гребетесь на здешнем пляже, привлекаете излишнее внимание. Вот вас спишут, и станет всем веселее… И спрячь ты свой пистолет, Сергеев. Никого ты не убьешь. Не отмажешься ведь потом, соплями и слезами изойдешь, а не отмажешься. Подумай! А начнешь стрелять, что хозяин подумает? Что ты следы заметаешь, хочешь единственным остаться, незаменимым. Вы ведь не верите друг другу, ни на секунду, ни на грош. Подумай, спрячь пистолет и сними наручники.
И вот тут в кармане Гринчука зазвонил телефон. Дедов вздрогнул и сцепил пальцы рук. Сергеев встал со стола.
– Кто-нибудь мне поможет? – осведомился Гринчук. – А если это ваш хозяин… Вы ему давали мой номер?
– Нет, не давал, – Сергеев подошел к Гринчук и достал телефон. – Номер подавлен…
– Всё сходится, господа, – воскликнул Гринчук. – Сам будешь разговаривать, или все-таки расстегнешь руки?
Сергеев бросил телефон на колени Гринчуку, достал ключ и расстегнул наручники. Отошел к столу.