Разборки в одной организации
Шрифт:
В воскресение пришел Игорь. Он выволок меня на улицу, посадил в свою машину и мы отправились к нему на дачу.
– Выходи за меня замуж, Надя?
– вдруг предложил он мне, сосредоточившись за рулем.
– Игорь, мы родня.
– Плюнь, ты на эти суеверия. Родня в каком то колене. Если мы любим друг друга, почему не можем жить вместе.
– Игорек, этого мало. У нас есть родители, известный дядя, масса знакомых, причем не простых знакомых, как они отреагируют на это.
– Ты говоришь про Андропова?
– И про
– А на что ты надеешься в дальнейшем? Либо тебя положат силой в постель высокооплачиваемого чиновника или стареющего члена ЦК, либо... закопают, за то что много знаешь. Пусть нас ото всюду выпрут, пусть мы будем в бедности, но зато сохраним свое достоинство.
Я понимаю, он прав, но как страшно уйти в другую нищую жизнь, да еще неизвестно сохранят ли ее.
– Давай подождем еще немного Игорек. Впереди большие события. Уже давно идет битва между старым ЦК и так называемыми, реформаторами. Смена власти, ведет смену кадров, может наши новые друзья нам помогут.
– Я не уверен, но... давай, подождем. К сожалению, время сейчас работает против нас.
_._
Это было жаркое лето. Генерал Антонов психовал. Те дела, которые разгребались в южных республиках, всеми нитями тянулись в Москву, в самые высшие эшелоны власти. На генерала Цвигуна и Антонова давило старое политбюро, требуя радикальных действий против Андропова. Я был в работе. Проклятый андроповец, генерал Васильев, копал одно дело за другим. Был схвачен Медунов, замахнулись на секретарей некоторых республик.
Антонов без конца теребил меня и наверно, таких же мне подобных. Опять новое задание и опять убийство.
– Анатолий Михайлович, вы уже начали топорно работать, - выговаривал мне генерал.
– Раньше вы ликвидировали людей изощренно, а сейчас... даже неприятно смотреть...
– Но, товарищ генерал, работы стало много, все нужно быстрей и никакой подготовки. Если на Кулакове и Машерове были тщательно отработанные операции, то теперь все не так.
– Ладно. Может быть ты и прав. Идет последняя стадия этой скрытой войны. Давай-ка нанесем им еще один удар...
Следователя по особо важным делам Горгелидзе, мне пришлось утопить в его собственной ванне, а бумаги найденные в доме сжечь. Но самая лучшая операция, которую я провел, можно считать, свела к нулю многие обвинения, представленные к схваченным андроповцами людям.
Дом в переулке ни чем не выделялся, если бы не обилие машин перед его входом. Это следственная часть КГБ. Сюда привозят арестованных, здесь хранятся дела обвиняемых. Вот сюда то и наметил операцию мой начальник. Мне сделали форму полковника, немного изменили лицо и выдали документы на имя Копрова, представителя КГБ из сибирского городка Дедуны. В моем портфеле вместо документов находились особые горючие плитки, которые через шесть часов должны загореться. Под вечер я явился в этот особняк.
– Вам к кому, товарищ полковник, - спросил меня дежурный прапорщик.
– К следователю Фатееву.
– Вы по вызову.
– Да, посмотрите в списках...
Он проверяет несколько листков бумаги.
– Да, вы есть. Извините, что долго искал. Приписали вас буквально час назад, вы в самом конце списка.
Мне выписывают пропуск.
– Не забудьте его отметить, - наставляет прапорщик.
Я прохожу охрану и поднимаюсь на третий этаж в секретную часть. Симпатичная девушка смотрит через окно.
– Вам что-нибудь нужно, товарищ полковник?
– Сдать портфель.
– Заполните карточки и укажите, какие документы там находятся.
Она протягивает мне несколько бланков. Я их заполняю, выдумывая сверх секретные документы и представляю ей, вместе с портфелем. Только бы не проверила содержимое. Но девушка мнет пластилин и при мне запечатывает портфель.
– Ваш номер 14327. Запомнили.
– Да.
– Тогда, все.
У двери следователя Фатеева никого нет. Я стучу и вхожу в комнату. От стола, заваленного бумагами, оторвалась замученная голова.
– Вы ко мне?
– Да к вам. Подпишите мне пропуск на выход.
– А почему я?
– Потому что так надо.
– Я не знаю кто вы?
Пришлось вытащить свой пистолет с глушителем.
– Вам придется это сделать. Только не тяните руку к кнопке, а то я ее прострелю.
– Вы покойник, ниже второго этажа не спуститесь, вас схватят.
– Не разговаривай, пиши.
– Не буду.
И тут я стреляю. Пуля пробивает его левую руку. Следователь вскрикивает.
– Следующая пуля в голову.
Теперь он сдался. Кривя рот от боли, дрожащей рукой, расписывается на пропуске и ставит свою печать. Я все же стреляю ему в голову. Подскакиваю к двери и захлопываю французский замок. Пока все тихо.
В сейфе три толстых папки, на столе две. Бегло их просматриваю и вырываю необходимые листы. Листов десять сжигаю в пепельнице, а остальные набиваю себе под китель. Пора смываться. Выхожу из комнаты и захлопываю на замок дверь.
Часовой беспрепятственно выпускает из здания.
Ночью выгорел секретный отдел, а так же архив с вещественными доказательствами, расположенный рядом.
Сентябрь 1981 года.
В стране идет невидимый бой. Под одной крышей КГБ две группировки убивают, режут друг друга, жгут документы. Мне уже становиться страшно. Я не знаю, кто победит, но быть в жернове смерти мне очень не хочется. Поэтому звонок Андропова я приняла как манну небесную.
– Ты решила, Надя?
– Да. Я согласна перейти в МИД.
– Ты хорошо подумала?
– Я хочу по человечески жить...
– Ну что же, раз решила, то иди. Я все же сожалею...
Он бросил трубку. В этот же день пришел приказ об моем увольнении.