Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа
Шрифт:
– Не в моих правилах позволять убивать своих слуг, даже не попытавшись их защитить. Делать нечего, придется сразиться с вашими горожанами.
– Одному против тысяч?! Вас мигом убьют!
– За меня отомстит Франция, а за моего товарища – Италия.
Услышав такие речи, наместник помрачнел еще больше:
– Только этого не хватало! Мне не нужны дипломатические осложнения, которые могут закончиться войной. Война нам сейчас не по средствам… Не желаете выдать еврея, так хотя бы уезжайте отсюда поскорее. Я не смогу долго вас прикрывать.
– Хорошо. Дайте мне время собрать караван,
– Будьте осторожны. Великая пустыня опасна, кто-нибудь может вас там выследить.
– Ничего, отобьюсь.
– Следуйте за мной. Я отправлю вас из города нынче же вечером.
– Мы направляемся во дворец?
– Это сейчас единственное место, где вам не угрожает гибель. Встаньте все в середину моего отряда.
– Точно арестанты?..
– Доставьте толпе эту маленькую радость. Поверьте, в итоге не прогадаете.
– Да будет так, – кивнул маркиз. – Рокко, Бен, пошли. Но будьте начеку. Верить тут никому нельзя.
– А моя сестра?
– Дьявол! Совсем из головы вон. Ничего, найдем способ дать ей знать, что с вами все в порядке. Пока же удовлетворитесь тем, что живы.
Глава III
Наместник тафилалета
Пока наместник беседовал с маркизом, толпа понемногу стягивалась к площади, побуждаемая безумцами, призывающими на головы кафиров гнев Аллаха и Магомета. Здесь собрались представители всех племен и сект, какие только есть в Марокко.
Мавры в пышных нарядах и огромных чалмах из разноцветного муслина, в красных, голубых или полосатых кафтанах, в белых шерстяных уазроцах, украшенных кисточками, или в полосатых шелковых плащах, легких, почти прозрачных.
Другие местные аристократы, арабы, щеголяли в бурнусах и шерстяных башлыках. Вооружены они были длинными старинными мушкетами, инкрустированными серебром и перламутром.
Были среди собравшихся и жители пустыни: худые как щепки, импульсивные, с желтоватой пергаментной кожей и в плащах сомнительной белизны. Были негры из Центральной Африки: высокие, мускулистые, черные, будто гуталин, с курчавыми волосами и огромными, словно фарфоровыми глазами.
Были тут заклинатели змей, святые, дервиши, нищие, работорговцы, бедуины. У каждого имелось какое-нибудь оружие, и все горели желанием растерзать кафиров, посмевших нарушить ход религиозной церемонии, из-за чего фанатики так и не попали в магометанский рай.
Больше всего, конечно, они злились на несчастного еврейского юношу, из-за которого начался этот тарарам. О погибших уже благополучно забыли. Человеческая жизнь в Африке стоит дешево. Собравшихся огорчало одно: товарищей на их глазах убили неверные.
Увидев, что осажденные покидают кофейню, толпа заревела:
– Справедливости! Справедливости!.. Казнить их! Отрубить им головы!..
Наместник выдвинул вперед два десятка солдат, приказав им держать копья наготове. Толпа поспешила расступиться перед вооруженными всадниками.
– Господин, – обратился наместник к маркизу, шагавшему рядом, – прошу вас, если вам дорога жизнь, не совершайте необдуманных действий.
– Не волнуйтесь, мы будем паиньками, – ответил де Сартен. – Напротив, разрешаю вам объявить, что на рассвете наши головы будут вывешены на крюках бастионов. Завтра этих подлецов ждет сильное разочарование, зато сегодня они удовлетворятся обещанием и возблагодарят султана и вас за справедливый суд.
– Э-э-э, синьор маркиз, не слишком ли много вы им обещаете? – хохотнул Рокко, в то время как наместник кисло скривился.
– Ничего! Завтра мы будем далеко в пустыне. Ищи нас там свищи.
Визги и вопли толпы слились в невнятный гул. Мавры, арабы и негры размахивали саблями и ятаганами, потрясали карабинами, однако, едва стражники наместника взяли копья наперевес, забияки поспешили сдать назад и пропустили процессию.
Горожане хорошо знали, что наместник – не тот человек, которого можно взять на испуг. Могло выйти, что завтра уже их головы окажутся вывешенными на крючьях. Суд в Марокко скор на руку, особенно если дело касается тех, кто восстает против властей.
Всадники, ни на секунду не поднимая копий и жестоко распихивая кричащую, но нерешительную толпу, пересекли площадь. Вскоре отряд достиг широкой эспланады, ведшей к великолепному, утопающему в садах зданию с террасами, галереями и беломраморными портиками.
Миновав разводной мост, вступили в просторный квадратный двор с мозаичным полом и стрельчатыми аркадами с изящными зубчатыми сводами. По периметру выстроились мраморные колонны с каннелюрами. Фонтан, с дельфином в центре, испускающий струю воды, поддерживал благодатную прохладу. И везде были разложены знаменитые цветастые рабатские ковры.
Маркиз приблизился к спешившемуся наместнику и незаметно передал ему тяжелый кожаный кошель, полученный от еврея:
– Разделите это между вашими солдатами, ваше превосходительство.
– Да-да, не беспокойтесь, – ответил марокканец, спрятав кошелек прежде, чем его увидели стражники.
– Благодарю за помощь, ваше превосходительство.
– Я всего лишь исполнял долг, хотя, признаюсь, ваша эскапада может доставить мне серьезные неприятности.
Передав коня слуге, наместник провел маркиза с его товарищами в зал, то и дело бросая неприязненные взгляды на еврея. Еврей в его дворце? Это уж слишком. Не оскверняет ли он своим присутствием резиденцию наместников Тафилалета?
Как и во всех домах богатых арабов и мавров, мозаичные полы во дворце наместника были устланы роскошными коврами. Было тут множество зеркал, ваз с цветами, шелковых диванчиков и столиков с серебряными и медными подсвечниками, в которых горели красные, желтые и зеленые свечи.
В углу дымилась красивая чеканная курильница, где тлел порошок алоэ, распространяя тонкий аромат. Наместник распорядился подать напитки, мороженое и маджум – мягкую фиолетовую пасту из меда, масла, специй и листочков кифа [4] . В небольших дозах маджум вызывает легкое опьянение, но, если им злоупотребить, одурманивает и вызывает болезнь. Сам наместник к еде не прикоснулся, ведь пост еще не закончился.
4
Киф – так в Северной Африке называют гашиш.