Разбуди меня, мой ректор
Шрифт:
– Служанкой? – бровь Тода удивленно приподнялась.
– Да… Мой отец… Граф Виллингтон, – выдохнула я.
– Граф? – на лице возлюбленного проскочило странное выражение.
Он всегда с презрением отзывался о дворянах и богатых людях, считал их недостойными тех благ, которые они имеют. Да и магическим даром обладали преимущественно члены дворянских родов, что также ставило их на ступень выше обычных людей и за что многие их недолюбливали. И Тод был один из таких ненавистников. Именно поэтому мое признание давалось мне особенно тяжело. Я сбивчиво рассказала ему
Тод, выслушав меня, криво улыбнулся:
– То есть ты у нас графиня?
– Да… – я смотрела на него во все глаза.
– И ты все это время скрывала от меня свое происхождение? – его язвительный тон неприятно полоснул по сердцу.
– Я просто не думала об этом… Не считала важным, – я принялась оправдываться. – Ведь я была уверена, что обо мне забыли…
– Но они не забыли? – Тод поднялся и повернулся ко мне спиной, будто собрался уходить.
– Мне плевать на это! Я хочу остаться с тобой! – я тоже подскочила и подошла к нему. Наш разговор шел не так, как я себе представляла, и реакция Тода на мои откровения тоже пугала. – Ты мне не веришь?
– Не знаю, – он наконец повернулся ко мне лицом. Взгляд его был непривычно жестким. – Слабо верится, что кто-то добровольно откажется от своего титула и денег и останется в бедности.
– Но это правда! – выкрикнула я в отчаянии. – Ты ведь знаешь меня, знаешь о моих чувствах к тебе…
– Докажи, – вдруг потребовал Тод.
– Что? – не поняла я. – Как?
– Стань моей. Сейчас же.
– Ты имеешь в виду свадьбу? Хочешь сбежать? – робко предположила я.
– Нет, я о другом, – он резко притянул меня к себе. – Отдайся мне.
– Ты серьезно? – не поверила я.
– Да, – и Тод впился мне в губы требовательным поцелуем, а затем толкнул меня на топчан.
Я не удержалась на ногах и упала на пыльный мех, а Тод навалился сверху. Я до последнего не верила, что он это сделает. Даже когда он не реагировал на мои мольбы и слезы. Даже когда он силой прижимал меня к топчану, предупреждая все мои попытки сопротивления. А потом меня ослепила боль, и мир на мгновение померк. Слезы хлынули из глаз от осознания того, что сейчас произошло. Что некогда любимый человек со мной только что сделал.
– Зачем, Тод? – сорвавшимся голосом спросила я. – Зачем…
Он не ответил. Молча поднялся и поправил свою одежду. В его глазах не было ни капли сожаления или любви, лишь так и непонятное мне злорадство.
– А теперь можешь возвращаться в свой Лестервильд, графиня, – наконец грубо произнес он, направляясь к выходу и оставляя меня одну, раздавленную и униженную.
– Тод – прошептала я, но он меня уже не услышал.
Не знаю, сколько я пролежала, не двигаясь, впав в подобие транса. Лишь когда в сторожке стал сгущаться сумрак, я заставила себя подняться. Тело дрожало до последней клеточки и плохо слушалось, ломило мышцы и болело внизу живота. Но это было не страшнее той боли, от которой разрывалась душа. Защитная оболочка моего мира лопнула, как мыльный пузырь. Теперь мне не было места и здесь.
Плохо помню, как дошла до своего дома. Окно все еще было приоткрыто, но я направилась к двери. Гейл не заметила моего прихода, возможно, она до сих пор на меня злилась, однако это было сейчас к лучшему. Меньше всего мне хотелось бы выслушивать ее расспросы и упреки.
Я стянула с себя всю одежду, переоделась в ночное и забралась под одеяло. Сна не было, только мысли, мысли, горькие, обреченные, безвыходные. К рассвету боль притупилась, но на ее смену пришел холод и пустота.
А еще я приняла решение. И когда утром Гейл заглянула ко мне, спросить, проснулась ли я и готова ли к отъезду, ответила ей глухо:
– Готова.
Глава 2
После всех сборов в маленьком старом чемодане оказалось много свободного места. Большую часть одежды я с собой не брала, сложила лишь самые дорогие сердцу вещи. Обручальное кольцо еще ночью было выброшено, чтобы ничто не напоминало мне о Тоде. Потом я целый час просидела в ванне, с яростью смывая с себя его вчерашние прикосновения. Жаль, что из памяти и сердца те минуты нельзя было стереть таким же способом.
– Селина, кажется, едет! – заглянула в комнату взволнованная Гейл. Сегодня она надела свое самое нарядное платье, причесалась по-особому и даже подкрасила губы, что вызвало во мне очередной всплеск раздражения.
Я же, напротив, нарочно не принаряжалась, собираясь предстать перед братцем в самом своем обычном виде.
Я вышла на крыльцо ровно в тот момент, когда у дома остановилась карета. Таких роскошных экипажей в нашей деревне отродясь не видели, потому около него в считаные секунды собралась толпа зевак. Я, не желая прилюдно встречаться с братом, вернулась в дом и стала наблюдать за всем из окна. Он вышел из кареты с аристократичной изящностью. Блондин, среднего роста, подтянутый, в темно-сером дорожном костюме и модной шляпе.
«Пижон», – проскочила едкая мысль.
Гейл между тем бросилась к нему, что-то возбужденно заговорила, расчувствовалась, а он улыбнулся и обнял ее, затем что-то спросил, и она махнула на дверь. Они вдвоем направились к дому, а я внутренне подобралась.
– Вот она, ваше сиятельство, – с этим словами Гейл вошла в кухню, где я пряталась. – Наша девочка…
– Селина? – голубые глаза брата засияли. – Это ты? Как же ты выросла, сестренка! Какой красавицей стала!
– Да, к ней полдеревни свататься пробовали, – с гордостью произнесла Гейл. – Но я всех отвадила, не переживайте.
– Ты не хочешь меня обнять, Селина? – брат открыл мне объятия, но я даже не шелохнулась. – Не узнаешь меня?
Я неуверенно качнула головой. В моей памяти образ брата был размыт, да и был он тогда еще совсем мальчишкой.
– Тогда давай знакомиться заново, – он шагнул ко мне и протянул руку. Его открытая улыбка вызывала смешанные чувства: отторжение и радость одновременно. – Я Дэн, твой брат.
Я без энтузиазма вложила свою руку в его, затем быстро отняла ее. Где-то рядом тяжело вздохнула Гейл.