Разбудить бога
Шрифт:
— Что ты от меня вообще хочешь? — спросил я со вздохом, открывая глаза.
— Честно?
— Да.
— Честно сказать не могу. Пока. А вранье тебе вряд ли нужно. Лучше скажи, зачем ты во все это ввязался.
— Во что? — спросил я, хотя понимал, что она имеет в виду.
— Зачем ты принял от Кирилла его идиотский дар? Из жадности?
«Вот зараза, — подумал я. — Надо же так на больную мозоль...»
Я сам себе много раз пытался ответить на этот вопрос, но каждый раз оказывался в тупике. Действительно, зачем?
Катька говорила, что зло не может овладеть человеком без его внутреннего согласия. Она уверяла, что заключение договора с Сатаной имеет высшую юридическую силу вне зависимости от того, существует на самом деле Сатана или нет. Важно лишь то, что человек сам пожелал подписать этот договор. Причина не важна, но, по мнению Катьки, это всегда какой-то душевный изъян. И вот я хотел понять, какой же душевный изъян подтолкнул меня поставить свою подпись под приказом Кирилла. Жадность? Нет. А что тогда? Честно говоря, я просто хотел иметь средства, силы и власть для того, чтобы дать Катьке возможность петь на большой сцене, как она того хотела. А что получилось? Ничего хорошего. Отсюда можно сделать недвусмысленный вывод: каким бы благим ни был мотив для заключения договора со злом, ничего хорошего из этого получиться не может.
— Я хотел... — меня потянуло на откровенность. — Я хотел выбраться из проклятой нищеты, в которой вся наша страна погрязла по уши, начиная от последнего занюханного крестьянина и заканчивая подержанными депутатами Государственной думы.
Я увидел, как Алиса усмехнулась, глядя в зеркало заднего вида.
— И как? — с издевкой спросила она. — Получилось?
— Да. Но результат меня не устроил.
— Вот это я и заметила. Этим ты и отличаешься от Кирилла. Его результат устраивал вполне. Поэтому я тебя сразу и не убила. Я вообще убиваю редко. Это портит энергетику.
— Что? — Я поморщился. Такого мотива миролюбия мне еще слышать не приходилось.
— Что слышал. Если бы ты не попадал в сферу взаимодействия, я бы с тобой и говорить на эту тему не стала. Но ты ведь должен понимать, что перемещался туда не физически.
— Похоже, ты знаешь об этом больше меня, — невольно заинтересовался я. — Мне так доподлинно и не удалось понять, какая часть меня перемещается между сферами.
— Энергетическая, — ответила Алиса.
— Это я и так знаю! Но какая в человеке может быть энергия, кроме тепла, электричества и химии?
Она снова заливисто рассмеялась и пояснила:
— Все тела во Вселенной представляют собой лишь завихрения энергии или совокупность этих завихрений. Нет ничего в мире, кроме скорости и вращения. Все элементарные частицы — лишь вихри в бездонном океане энергии. Все, что мы видим, слышим и чувствуем, собирается вокруг изначальных энергетических скелетов, как бы налипает на них. Такой скелет есть у каждого кварка, протона, электрона и у других частиц, а их совокупность образует энергетические скелеты планет, звезд и предметов помельче.
— И у людей так же?
— Да, — кивнула Алиса. — С той лишь разницей, что человек способен в течение жизни самостоятельно регулировать состояние своего энергетического скелета. Усиливать его или ослаблять. Чем крепче энергетический скелет человека, тем в более плотную сферу попадет он после смерти.
— Это я знаю.
— От верблюда? — спросила она.
Я не ответил. Меня интересовало другое, поскольку в мою душу закралось нехорошее подозрение. Пока еще ни на чем не основанное, скорее интуитивное, но я должен был выяснить до конца. В общем, не до шуток.
— А от чего зависит изменение энергетического скелета в ту или другую сторону? — осторожно поинтересовался я.
— Да ладно... — отмахнулась Алиса. — Можно подумать, ты не знаешь.
— Откуда? — удивился я.
— Все люди знают это, точнее чувствуют.
— Не понимаю.
— Да хватит придуриваться! Ты что, о совести ничего никогда не слышал?
— Совесть-то тут при чем? — скривился я.
— Это как раз тот орган чувств, который регулирует действия, связанные с изменением энергетического скелета.
— Во как, — усмехнулся я. — А подробнее можно?
На самом деле ее ответ усилил мои недобрые предчувствия, но я пока не собирался это показывать.
— Да куда уж подробнее? Совесть есть у каждого человека, и она подсказывает, что нужно делать для укрепления энергетического скелета. Эти действия пробовали записывать в разных книгах, включая Библию, да только в этом не было ни малейшего смысла. Каждый человек чувствует, что убивать плохо, но можно, если защищаешься. Что воровать нельзя, что нельзя трахаться с кем попало. Запись этих простых и понятных каждому истин только ухудшала ситуацию, поскольку к списку добавлялись некоторые пункты чисто рекламного характера. А люди верили. Каждая религия к голосу совести приписывала всего два-три лишних пунктика, но именно эти пунктики приводили к войнам и огромным человеческим жертвам. Это никак не улучшало общую энергетику человечества.
Мне представился томик Библии, где в списке десяти Божьих заповедей на первых трех вакантных местах красуется карандашная надпись: «Место для вашей рекламы». Я усмехнулся. Похоже, Алиса была права.
— Значит, ты стараешься не убивать, чтобы не ухудшать свою энергетику? — спросил я.
— Да. А также не воровать...
— И не трахаться с кем попало, — поддел я ее.
— А это не твоего ума дело, — нахмурилась она.
— Получается, чем больше по совести живет человек, тем в более плотную сферу он попадет после смерти?
— Конечно. Точнее не сам он, а его энергетический скелет. Душа, если угодно.
— Не угодно. Так черт-те до чего можно договориться. Пусть уж скелеты остаются скелетами. Получается, что байки о святых, которые окажутся по правую руку Бога...
— Полная чушь, — оборвала меня Алиса. — Никто не окажется ни по какую руку Бога. Потому что Бог спит и видит наш мир во сне.
— Ну а какой смысл, кроме комфорта, оказаться после смерти в более плотной сфере? — Я решил до конца прощупать почву своих подозрений.