Разбуженные боги
Шрифт:
Показались иссы. Правда, их было почему-то всего шестеро. Как позже узнал Артем, лошадь седьмого угодила копытом в ямку и сломала ногу, а подхватить всадника и подсадить его к себе на лошадь никто из товарищей не успел – погоня была слишком близко. За иссами мчались всадники-тунгусы, прижавшись к лошадиным шеям, которых Артем не поленился пересчитать. Их было восемнадцать человек.
Иссы взлетели на холм, а тунгусы резко натянули поводья и повернули лошадей, едва завидели лучников, выстроившихся на холме. Они наверняка кричали друг другу при этом «Засада! Засада!», немножко покрутились в отдалении, запоминая, где, чего и сколько, и поскакали
Артем понял, что все, теперь тунгусы точно придут. Вопрос был лишь в одном – когда?
Это было вчера под вечер. Тунгусы пришли сегодня. Они заявились где-то в два часа пополудни.
Глава восемнадцатая
Битва при холме
Моросил мелкий дождик, и светило солнце.
– Грибной… – проговорил Артем.
– Что? – не расслышав, переспросил Хидейоши, стоявший рядом с ним.
– Я говорю, у нас такой дождь называют грибным. Грибы хорошо растут после такого дождя.
– Я бы не стал лопать здешние грибы. Они наверняка ядовитые, – вмешался Садато.
Лоб самурая сейчас украшала деревянная лакированная дощечка, на которой был вырезан иероглиф «стойкость». Все остальные боевые доспехи Садато оставил в Осаке. Артем и Хидейоши доспехи в дорогу тоже не взяли. Они же отправлялись не на войну, а по делам дипломатическим, посольским.
Итак, биться им предстояло в грибной дождичек. Что ж, это был не самый плохой антураж. До начала схватки оставались считанные минуты. Артем волновался за исход сражения. Да, все было хорошо подготовлено, но в подобных делах сплошь и рядом случаются всякие неожиданности. Рассчитывали они так, а пойти может эдак. Как угодно может пойти, любыми зигзагами и вывертами. Он волновался и за своих людей. Никого из них терять ему не хотелось.
– Около полутора сотен мечей, – подсчитал Хидейоши.
Он не стал давать никаких оценок, хотя вполне мог бы добавить: «Это много».
Да, в иной ситуации ловить нашим героям было бы нечего. Полтораста всадников, как один вооруженных копьями, луками и короткими, чуть загнутыми мечами – это серьезная сила, которая сломила и смяла бы их сборную команду посреди степи, даже на этом самом холме смяла бы на раз, доведись им сойтись в заурядной сече. Только в том-то и дело, что сеча обещала быть незаурядной. Тунгусы хаотически перемещались у подножия холма, дожидаясь, когда подъедут отставшие всадники, а их главный даст команду атаковать. Под ними были точно такие же лохматые лошадки, как и у иссов. Одеты тунгусы были преимущественно в меховые безрукавки, на головах – пышные лисьи и волчьи шапки с болтающимися хвостами, у каждого на шее красовалась связка амулетов, какие-то кости, бусы, черт знает что еще. Как и у иссов, вместо седел у них были меховые или войлочные подстилки. Разумеется, никаких стремян. Лошади, надо полагать, не были подкованы. Ни к чему им эти излишества. Тунгусы явно пребывали в радостном, приподнятом настроении, им не терпелось поскорее ринуться в бой.
Артем попытался взглянуть на обстановку глазами врагов. Снизу, от подножия холма они видели сейчас огромную кучу веток. В первую очередь именно она должна была бросаться им в глаза из-за своих размеров. Возле нее они видели ненавистных им иссов – большую группу пеших вооруженных мужчин. Сбитые в кучу стреноженные лошади иссов топтались в некотором отдалении от горы веток. Тунгусы вряд ли были удивлены тем, что иссы не попрыгали на лошадок и не готовились мчаться им навстречу. Как бы ни были глупы иссы, но они понимали, что тягаться в седле с превосходящими силами тунгусов – занятие не просто бессмысленное, а в высшей степени безумное.
Замысел иссов был очевиден. Они сбились в кучу на вершине холма, соорудили из сучьев подобие изгороди, может, даже насыпали земляной вал, поверх которого и набросали веток, и собирались биться под этим прикрытием. Вряд ли тунгусов хоть в малейшей степени беспокоили эти приготовления иссов. Они думают отсидеться за изгородью? Ха! Мы с гиканьем и свистом, нахлестывая лошадей, взлетим на этот холм, окружим вашу жалкую крепостенку и обрушим на нее ливень стрел. На тех, кто уцелеет после этого, мы прыгнем прямо со спин лошадей и будем резать, резать, резать…
Чужеземцев тунгусы снизу заметить не могли. Артем и самураи смотрели сейчас на них из-за веток. Впрочем, яви им себя во всей красе господин посол и сопровождающие его лица японской и айнской национальностей, вряд ли это хоть в малейшей степени повлияло бы на планы тунгусов. Ну разве что предводитель этого воинства прикажет: «А этих чужаков захватите мне живыми. Хочу с ними потолковать!» Да и это вряд ли. Кстати, многие тунгусы уже успели объехать холм по кругу и увидели с той стороны женщин, детей и стариков, жмущихся к куче веток. Они наверняка подумали, что женщинам и детям не хватило места за изгородью и эти жалкие трусливые иссы выставили их на открытое место в надежде на то, что добрые тунгусы сжалятся и не тронут их.
Ага, а вот и проявился атаман тунгусской шайки! Он был в высокой шапке с красным верхом, украшенной тремя волчьими хвостами. Усы и куцая бороденка… ну а больше ничего отсюда не разглядеть. Главарь сейчас отдавал команды, указывая правой рукой то в одну сторону, то в другую. Нетрудно догадаться, что именно он приказывал своим нукерам, десятникам, или как там у них это называется, – рассыпаться вдоль всего подножия холма, чтобы атаковать одновременно со всех сторон, сжимая кольцо.
Тунгусы, разумеется, не обращали никакого внимания на такие пустяки, как две явно недавно вырытые канавки, на дне которых лежали тонкие стволы, кора с которых была зачем-то содрана. Слово «колея» тунгусам, конечно, не было знакомо.
Все, началось. Всадники рассредоточились по всей окружности холма. Главарь, с которого Артем не сводил глаз, громко прокричал короткую команду, и тут же все подножие холма огласили вопли и посвист. Пятки застучали по лошадиным бокам, головы в меховых шапках припали к лошадиным шеям. Всадники ринулись вверх по склону холма, и тут же стройный гул наступающей конницы прорезал первый крик совсем иного рода – крик боли. Первая лошадь пробила своей тяжестью ветки, прикрывающие довольно широкую канаву, в дно которой были врыты остро заточенные колышки, и с разбегу ухнула туда, ломая передние ноги. Животное дернулось, вскочило и снова упало, придавив собой всадника, слетевшего с его спины.
По всей окружности холма происходило то же самое. Вопили от злости и боли люди, пронзительно ржали лошади. Уцелевшие коняшки выбирались из канавы с всадниками на спине или уже без таковых. Некоторым лошадям удавалось перепрыгнуть канаву, но их копыта тут же попадали на острые медные ежи, во множестве разбросанные среди короткой травы и присыпанные землей либо песком. Лошади пускались в жуткий пляс, отчаянно ржали, вставали на дыбы и скидывали всадников. Все верховые, не успевшие добраться до канавы, поворачивали назад.