Разбуженные боги
Шрифт:
Громкий хруст откуда-то снизу донесся до ушей Артема, и сразу после этого он почувствовал, что с джонкой происходит что-то не то. Ее явно кренило набок.
«Мать твою, это треснула ось или раскололось колесо!» По инерции корабль проскочил еще с десяток метров, сшибая, перерезая и перемалывая все на своем пути, взмыл по телам лошадей и людей носом вверх, потом этим же носом клюнул вниз. Острый таран вошел в лошадиное тело, бьющееся в агонии, и корабль замер.
«Приехали, блин!»
– Вперед! – заорал Артем, выдернул меч из ножен и перепрыгнул через наклонившийся борт.
Теперь на джонке
Артем спрыгнул на землю и еще не успел толком оглядеться, как на него налетел верховой тунгус. Цирковой гимнаст сумел с места сделать невероятный кульбит, ушел в сторону и приготовился отражать удар сверху, но этого не потребовалось. Тунгус свалился с лошади, стрела вошла ему точно в глаз. Повернув голову к кораблю, Артем увидел айна. Тот стоял на земле рядом с бортом и уже накладывал на тетиву новую стрелу. Его работа, точно. Выходит, он собирался оберегать своего господина и в бою?
«А ведь может и пристрелить под шумок схватки, таким образом избавившись от необходимости год тянуть лямку кабальной службы. Так, кажется, солдаты расправлялись на фронте со слишком уж сволочными командирами, – такая вот неприятная мысль посетила вдруг Артема. – Но тут уж ничего не попишешь. Захочет пристрелить – обязательно пристрелит. Мне остается только положиться на честное дикарское слово».
Левой рукой Артем выхватил короткий меч, который при битве с конным лишним никак не будет. Ты всаживаешь его в лошадиный бок или шею, – простите, лошадки, вы-то уж точно ни в чем не виноваты, но ничего не поделаешь! – а длинной катаной наносишь секущий удар по всаднику.
Посол заметил Садато, рьяно кинувшегося в схватку. Старый самурай слишком долго ждал новой битвы, слишком соскучился по звону мечей и кровавому азарту поединков, чтобы медлить. Артем тоже не медлил. Может, чуть менее азартно, но он тоже ворвался в сражение. И понеслось.
Как и тогда, в битве над ущельем Бомо, щелкнул некий невидимый переключатель, и все вокруг неуловимым образом изменилось. Все окружающие предметы враз сделались резче и четче, а звуки словно приглушило. Время потекло по каким-то иным законам, стало вдруг вязким, тягучим, еле-еле проворачивающим тяжелые шестерни секунд и минут. Зато двигаться в этом измененном мире стало значительно легче.
Кстати, еще во время их пребывания в Осаке Артем поведал Садато обо всех этих странностях, на что самурай спокойно заявил, что это очень хорошо. Если человек вступает в схватку и мир вокруг него вдруг меняется, то это означает, что он прирожденный воин, а не просто воин.
Артем бросился к тунгусу, который соскользнул на землю со вставший на дыбы лошади и выхватил меч, готовясь встретить врага. Он увидел перед собой светловолосого великана с выбритым лбом, в странной крылатой одежде и широких штанах. Лицо тунгуса исказил страх. Трудно сказать, что в этот момент пронеслось в голове кочевника, никогда не встречавшегося с подобными людьми. Может, он счел Артема демоном, вызванным иссами?
Наверняка сказать этого было никак нельзя, однако первобытная психика кочевника быстро справилась с потрясением. Он издал душераздирающий вопль и кинулся в схватку. Его удар был бесхитростным – наотмашь, от головы, с целью рассечь противника от плеча до пояса. Артем уже провел не один поединок на мечах. Таким ударом его никак нельзя было взять, как какого-нибудь перворазрядника по боксу уже не свалить примитивными приемами деревенского кулачного боя. Артем подставил под меч тунгуса свой короткий клинок – лязгнула сталь, брызнули искры. Одновременно с этим вылетела вперед правая рука победителя монголов, сжимающая длинный меч, и острие катаны вошло в сердце тунгуса.
Выдернув меч, Артем мгновенно развернулся лицом к другому противнику.
Он рубил, уворачивался, колол, отбивал удары, стаскивал всадников с лошадей, всаживал короткий меч в человечьи и лошадиные бока и шеи.
Артему попался на глаза Хидейоши. Если бы у господина посла было хоть немного времени, то он обязательно понаблюдал бы за ним, полюбовался бы его филигранной работой. Самурай давал мастер-класс владения японским мечом кочевникам, боготворившим лук и стрелы и считавшим меч оружием второсортным, всего лишь средством добивания. Кстати, вряд ли кто из тунгусов прежде видел настоящий японский меч. Да и сегодня никому из них не удалось как следует рассмотреть катану. Слишком уж быстро все для них заканчивалось.
Артем вдруг увидел неподалеку от себя человека в шапке с красным верхом и тремя хвостами. Проклятый главарь, оказывается, все еще был жив. Господину послу сразу стала ясна причина подобной живучести. Слишком уж ловко этот тунгус орудовал своим загнутым клинком и ножом. Иссы ничего не могли с ним поделать. Стоит отдать им должное, рубились они храбро, но не слишком умело. А вот этот тип биться умел, и еще как!
Взгляд тунгусского главаря мазнул по Артему, он легко расправился с иссом, вставшим на его пути, и бросился к победителю монголов.
Тот быстро взглянул по сторонам. Как назло, Косам куда-то подевался. Он или погиб, или решил, что хватит с него играть в телохранителя. Артем понял, что ему придется биться с главарем один на один, что будет не так-то просто. С этим гадом в одиночку можно и не справиться. Но наш герой не боялся и не дергался. Будь что будет. В конце концов, и не таких мастеров побеждали.
Главарь налетел как обезумевший вихрь и с ходу обрушил на посла град ударов. В эту атаку он вложил всю свою свирепость, всю ненависть. Вражеский предводитель хотел отомстить за убитых соплеменников, за проигрываемое сражение, за то, что этот непонятный человек принял сторону ненавистных иссов. Видимо, своим обостренным звериным чутьем этот тунгус точно почуял, кто у иссов главный, кто придумал дьявольскую хитрость.
Он почти сразу выбил короткий меч из левой руки Артема, распорол рукав и без того рваной и потрепанной косодэ, прорезал одежду на животе, и Артем почувствовал под курткой теплую струйку. Ему оставалось надеяться лишь на то, что порез окажется неглубоким.
Полубог отбивался как мог, об ответной атаке и не помышляя. Он отмахивался катаной, вертелся как уж на сковороде, призвав на помощь всю свою цирковую акробатическую ловкость, замешанную на многолетних тренировках, начатых в раннем детстве. В общем-то чисто случайно Артем задел главаря-тунгуса по запястью левой руки, в которой тот сжимал нож.