Раздолбаи. (Работа по специальности)
Шрифт:
– На вот, для ровного счёта. А я, ты уж не обижайся, пойду. Мне там ещё со зверушками своими рассчитаться надо…
Рассчитавшись со зверушками, Василий отправился искать дедка Сократыча и нашёл его сидящим на маленькой изящно изогнутой глыбе. Судя по всему, в таком положении Сократыч пребывал уже давно.
– Вот вас-то мне и нужно, Василий, – обрадовался он. – Скажите, как у вас дома обстоят дела с мебелью?
– С какой ещё мебелью? – не понял тот.
Сократыч поднялся и, умильно просияв
– Верите ли, сижу на ней чуть ли не полдня. Всё жду, кому предложить. Ломать, сами понимаете, жалко. Ну, сколько в ней? Ну, от силы пара тюбиков… Да вы её переверните, переверните, Василий! Я бы и сам перевернул, да сил не хватает.
Василий, поднатужась, опрокинул глыбу выпуклой стороной вниз. В этом положении она напомнила ему подставленную в ожидании подачки пустую горсточку.
– А? – ликующе вскричал Сократыч. – Обратите внимание, она ещё и качается! Причём не вправо-влево, а вперёд-назад… Да вы сядьте, сядьте!
Василий сел и покачался. Действительно, было очень удобно.
– По-моему, такая роскошь стоит куда больше двух тюбиков, – заметил Сократыч.
– А как я его домой заволоку? – спросил Василий.
– Тоже продумал! Полдня сидел и прикидывал. Сначала вы заталкиваете ваше кресло вот в этот скок…
Василий озадаченно посмотрел на теневой овал, разлёгшийся на светлом покрытии метрах в пяти от них.
– Ну и закину его на потолок…
– Правильно! – с улыбкой согласился Сократыч. – А там буквально в двух шагах ещё один скок. И вы оказываетесь возле «конуры». А уж оттуда, сами понимаете, в любом направлении…
– Ага… – сказал Василий, соображая. – И сколько ты за него хочешь?
При появлении кресла Телескоп пришёл в восторг, и Василию это решительно не понравилось. Вздыбив шёрстку и раздув ноздри чуть ли не до размеров глаз, зверёк кинулся к камушку и принялся с трепетом обхаживать его и ощупывать. Столь соразмерных себе глыб он, надо полагать, давно уже не встречал. Наслушав ладошками напряжёнку, издал победную трель и запрыгал к стене, где висели на крюках ломограф и кувалдометр.
– Телескоп! – остановил его Василий. – А по хвосту?
Телескоп притих и уставился.
– Значит, так, – веско промолвил Василий. – Камушек этот – не трогать. Даже если захочешь жрать…
– Зать… – еле слышно повторил Телескоп.
– …к камушку не прикасаться! Сьок? (Усёк?)
– Сьок!.. – растерянно отозвался Телескоп.
– Ну вот… – смягчившись, продолжал Василий. – И вообще, вести себя прилично. У нас сегодня гость.
– Гость! – совсем по-человечески чирикнул Телескоп, вытулив на Сократыча выпуклые глазищи.
– Всё-таки, согласитесь, Василий, – задумчиво заметил тот, в свою очередь разглядывая Телескопа с таким вниманием, словно видел подобное существо впервые, – что гипотеза моя насчёт ласок и кошек, кажется, весьма близка к истине… Кстати, мне показалось, или вы
– Да как… – сказал Василий. – Ты, Сократыч, садись… Я чего хотел-то?.. На обед тебя хотел пригласить. Ну и выспросить кое-что…
Дедок Сократыч, уже откачнувшийся в кресле, растроганно округлил глаза.
– Знаете, Василий, – сказал он, уютно колеблясь вместе с камушком. – По-моему, только вы (да ещё, наверное, Рома) единственные здесь люди, считающие, что за информацию надо платить… Так что вы хотели?
Василий снял с натянутого между световодами шнура авоську с тюбиками и присел над свёрнутым в кольцо кабелем.
– Да я насчёт сегодняшнего… Как думаешь: с чего бы это нам с утра одними красненькими платили?
Дедок оживился.
– Думал, – сказал он. – Сам думал. Только, Василий! Не ждите от меня готовых ответов. Давайте порассуждаем вместе… Можно, конечно, предположить, что причиной всему – сами хозяева. Но это скучно. Это всё равно что сказать: «Так было угодно Богу…» Никакой информации эта фраза, согласитесь, не несёт… Благодарю вас. – Дедок приподнялся и принял из рук Василия гонорар за кресло. – Гораздо интереснее полюбопытствовать: а что ещё из ряда вон выходящего случилось у нас за последние сутки? Всё ведь, как правило, взаимосвязано, Василий…
– Из ряда вон выходящего?
– Ну да, – подтвердил дедок, наклонив глыбу-качалку вперёд, чтобы оказаться поближе к разложенной Василием закуске. – Чего-нибудь этакого, знаете, небывалого…
Василий подумал.
– Н-ну, не знаю… Фартук вот вчера смастерил, а так… Не знаю.
– Фартук? – переспросил Сократыч и огляделся. – Вот этот? – уточнил он, устремив взор на свисающие со стены складки чугунного литья. – Точно, точно, вы же в нём глыбу ломали… И как же вы его смастерили? Из чего?
Василий объяснил.
– Ну вот видите! – победно вскричал дедок. – Я же говорю: всё в этой жизни взаимосвязано! Вы наносите кольцевой трубе неслыханные доселе разрушения. В информационной сети хозяев немедленно возникают помехи. И как результат – надзорки начинают выдавать одни алые тюбики. По-моему, картина совершенно ясна…
Василий ошалело оглянулся на кольцевую трубу. По ней по-прежнему ползали похожие на улиток комочки слизи. Поблёскивала стеариновыми наплывами тонкая свеженарощенная кожица.
– И надолго это, как думаешь? – спросил он, невольно понизив голос.
– Насколько мне известно, – задумчиво откликнулся дедок, – Лёше Баптисту надзорка (это уже ближе к полудню) выдала три алых и два оранжевых тюбика. Надо полагать, по мере продвижения ремонта трубы, эффект будет проявляться всё слабее и слабее… Скажите, Василий, а кроме вас ещё кто-нибудь знает, как смастерить такой фартук?
– Ромка знает… Пузырьку ещё сказал… А в чём дело?
– Так… – Дедок Сократыч уныло воздел седые бровки. – Просто хотелось бы знать, что нас там ждёт в будущем…