Раздвоение
Шрифт:
«К тому же, мальчиков он не трогал, так что вам бояться нечего», — позволил себе шутку следователь. Сергей спросил, кто же оказался убийцей. «А вы поверите мне, когда я скажу?», — спросил следователь. «Как я могу не поверить следователю прокуратуры?» — подхалимски ответил Сергей. Хмыкнув, следователь сообщил, что это была пятидесятилетняя школьная учительница, убивавшая девочек, внешне похожих на ее пятнадцатилетнюю дочь. Дочь погибла под колесами грузовика за месяц до начала убийств. Прежде чем убить, пожилая дама насиловала их самодельным деревянным фаллоимитатором, на который надевала несколько презервативов.
Сергей даже не подумал возвращаться в Солнцево и снова устраиваться работать в провайдер. Его вылазка в самостоятельную жизнь потерпела
Так закончилось самое большое приключение в его жизни.
Пару месяцев Сергей тихо проедал накопленные деньги, скрывая их от матери, чтобы она не попросила у него на ремонт в квартире. Он много спал, качал из локальной сети и смотрел фильмы, один за другим, просиживал на форумах киноманов и любителей фантастики. Он решил изменить стратегию и знакомиться с девушками не на целевых сайтах, а на тематических форумах, как бы между прочим. Но стратегия эта оказалась бесполезной.
Вечера он часто посвящал восстановлению отношений с бывшими одноклассниками. Спустя пять лет неприятные вещи последних двух классов забылись, и Сергею были рады. Впрочем, возможно, он ошибался, и его просто жалели. По крайней, он увидел что-то странное в глазах у тех нескольких человек, которые соглашались встретиться и выпить пива. На эти вылазки в дорогие городские бары ушла у Сергея значимая часть проедаемых накоплений.
Когда деньги стали подходить к концу, Сергей устроился продавцом в один из многочисленных компьютерных магазинчиков на Горбушке. Искать работу по специальности он даже не пытался, поскольку был убежден, что инженер турбин никому не может быть нужен.
Всплеск его дружбы с одноклассниками имел четкую цель. Он предполагал, что те и в двадцать три продолжают традицию старших классов устраивать квартирники — групповые попойки с ночевкой. Теперь, по предположению Сергея, квартирники должны были стать более частыми, поскольку часть его сверстников должна была уже встать на ноги и разъехаться с родителями. Дружба с бывшими одноклассникам открывала ему доступ к таким тусовкам. А легкодоступный секс был их непременным атрибутом, как и возможность обрести новых знакомых.
Сергей рассчитывал, что ориентация тусовок нисколько не менялась с годами по сравнению с первым-вторым курсом института.
Он отлично помнил парня, с которым встретился на одной из первых студенческих попоек. Тот хвастался, что безболезненно обходится без постоянной девушки уже два года, потому что на квартирных пьянках для него всегда находится «одноразовая дырка».
По его словам, «на тусах девчонки не дают только полным чмошникам и тормозам».
«Занятые» девушки, говорил он, ходят на такие пьянки даже чаще, чем «свободные».
Особенно любят их те, которые встречаются с парнем по два-три года. Устав от рутины отношений, они ищут острых ощущений, т. е. одноразового секса на стороне.
Этот знаток квартирников умер, к сожалению, в возрасте девятнадцати от отказа печени, о чем Сергей никогда не узнал. Парень, на фоне врожденных проблем со здоровьем, безудержно пил с четырнадцати лет, поскольку был достаточно смел, чтобы бросать вызов социальному порядку. Его родители — обеспеченные люди — решали за сына его проблемы. Из школы его так и не выгнали, хотя он не появлялся там неделями, а, появившись, обязательно с кем-то дрался. От милиции его тоже не раз откупали, иначе он бы, скорее всего, загремел в колонию для малолетних преступников. Когда ему было восемнадцать, и он уже числился на престижном социологическом факультете МГУ, врач поставил ему диагноз цирроз, и родители в считанные дни организовали ему лечение в Германии. Они купили билет на самолет и заказали встречу в аэропорту прилета, собрали за сына вещи и отвезли его в аэропорт, щедро дав карманных денег. Он сбежал из зала ожидания, скрывался по квартирам друзей, а, пропив деньги, стал торговать травкой, крупно задолжал, ему сели на хвост, и только тогда он вернулся к родителям.
Он покаялся, поклялся, что мечтает о лечении, и сказал, что больше ни за что не уйдет от них. И действительно, неделю он не выходил из дома, из опасений, что те, кому он задолжал, могут похитить его и требовать выкуп. Он терпеливо ждал отлета в Германию, потому что там, он был уверен, выбивалы его не найдут. За два дня до отлета, он умер. Неожиданно, сидя перед телевизором после ужина. Он попросил мать принести воды, а когда она вернулась с кухни, он сидел в кресле в той же позе, но был уже мертв.
И хотя человек умер, часть его умозаключений осталась жить. В частности, идея удовлетворять похоть за счет квартирников дала пышные побеги в голове Сергея.
Которого, кстати, покойный посчитал «тупым лошарой, который уши раскатал до пола и даже не заметил, как я свистнул у него пятихатку».
Поначалу Сергея никуда не приглашали. Он даже стал переживать на тему того, что забыл, «как пахнет у женщины между ног», ведь секса у не было уже больше полугода. В отчаянии, Сергей решился не ограничиваться тем, чтобы обзванивать одноклассников и поить их за свой счет пивом. Он выудил из пыльной коробки школьных вещей листок, где были указаны дни рождения. Ближайшим был день рождения Андрея Нахлыстова, того самого косоглазого идиотика, которому Сергей стал бы звонить в последнюю очередь. Он, однако, сделал попытку. Андрей очень обрадовался ему и тут же пригласил на день рождения, попросив не покупать подарок, потому что «все эти подарки все равно бесполезные, и их потом некуда девать». В ближайшие выходные планировался «оттяг на сорок человек у меня на даче».
Андрей, как и в школе, косил глазами, плевался во время разговора и голосил раздражающе громко. Однако его многочисленные знакомые, как выяснилось, относились к нему с уважением. Правда, он больше не был маленьким и плюгавым, к тому же, нормально одевался. Наверное, дело именно в этом, решил Сергей.
Встретив гостей на даче и наладив процесс, Андрей отловил Сергея, познакомил со своей женой, — не очень красивой и на вид запуганной, что не могло не порадовать Сергея, — попросил ее «подтащить закусон и рюмки» и повел Сергея «выпить и потереть о жизни». Они устроились на ступенях крутой деревянной лестницы, со второго этажа на чердак. Главная активность бурлила на первом этаже. Андрей достал флягу из-за пазухи, поставил на ступеньку перед собой. Когда жена принесла заказ и тут же тихонько смылась, он сказал, уперев руки в колени: «Ну все, считай окопались; давай, что ли сразу жахнем!»
Андрей задал сначала пару дежурных вопросов о положении дел у него, Сергея.
Удовлетворившись его односложными неискренними ответами, Андрей впихнул в него еще рюмку, закурил и принялся рассказывать о себе.
Сергей еще раньше понял, что предполагается исповедь, но никак не мог он подумать, что слушать придется так долго. Эта пытка продолжалась дольше трех часов, так что Сергей отчаялся подцепить девчонку. К тому времени, когда Андрей подбирался к концу истории, все девочки, по убеждению Сергея, должны были уже напиться в хлам и отдаться другим мужикам. Последнее не вызывало у него сомнений, поскольку мужчин было, по его прикидкам, раза в два больше, чем женщин. Кроме того, на второй этаж поднимались не только для того, чтобы безуспешно позвать Андрея вниз. Мимо Сергея прошли за это время, в разные комнаты на втором этаже и потом обратно, целых шесть парочек. Это было невыносимо: слушать россказни бывшего неудачника, теперь надувшегося чувством собственной важности, и пить с ним, зная, что за стеной в пяти метрах от тебя люди не теряют времени и занимаются сексом.