Разгадка 1937 года
Шрифт:
Схожим образом описывает это обсуждение и Микоян: «Как-то на даче Сталина сидели члены Политбюро и высказывались об этой книге. Берия и Маленков начали подхалимски хвалить книгу, понимая, что Сталин этого ждет. Я не думаю, что они считали эту книгу правильной. Как показала последующая политика партии после смерти Сталина, они совсем не были согласны с утверждениями Сталина… Молотов что-то мычал вроде бы в поддержку, но в таких выражениях и так неопределенно, что было ясно: он не убежден в правильности мыслей Сталина. Я молчал».
Такая реакция Сталина лишь могла убедить его в том, что, несмотря на его усилия заставить ведущих деятелей партии усвоить марксистско-ленинскую теорию и мыслить диалектически,
Теоретическая беспомощность тех, кто должен был стать его наследниками, пугала Сталина. Известно, что в последние годы своей жизни И. В. Сталин не раз говорил то экономисту Д. Т. Шепилову, то философу Д. И. Чеснокову: «Без теории мы погибнем!»
Известно, что в последние месяцы своей жизни Сталин продолжал разрабатывать теоретические вопросы. По воспоминаниям Молотова, он написал вторую часть «Экономических проблем социализма в СССР». Сталин дал ее прочесть Молотову. Однако после смерти Сталина его рукопись пропала.
Одновременно Сталин предпринял усилия по выдвижению новых людей в высшие органы власти. В ходе XIX съезда в состав вновь созданного Президиума ЦК КПСС было избрано 25 членов и 11 кандидатов. (До съезда в состав Политбюро входило 11 членов. Кандидатом в члены Политбюро был лишь Н. М. Шверник.) Из прежних членов Политбюро в новый Президиум не вошел А. А. Андреев, а 25 человек были новыми в высшем партийном руководстве. Если в прежнем Политбюро лишь Г. М. Маленков имел высшее образование, то в Президиуме таких было абсолютное большинство. При этом трое имели докторские степени гуманитарных наук.
Однако запоздалые попытки Сталина омолодить высшее руководство страны, поднять его теоретический уровень и одновременно вернуться к политической реформе были прерваны его внезапной смертью.
В-третьих, возвращение к событиям 1937–1938 годов потребовало бы пересмотр многих оценок, которые были сделаны наспех, но стали затем каноническими. Между тем уход от глубокого и внимательного анализа исторических фактов противоречил марксистско-ленинскому научному методу исследования истории. Несмотря на то, что «Краткий курс» стал эффективным орудием распространения идей научного осмысления общественного развития, его содержание свидетельствовало о том, что политический кризис 1937–1938 годов оказался вне внимания этой книги. Те выводы, которые были сделаны в книге из московских процессов, не позволяли понять причины глубокого кризиса и временного поражения советского правительства в его борьбе против противников насущных преобразований.
Вопреки присущему для Сталина умению внимательно анализировать развитие общественных процессов с точностью до месяца, события 30-х годов были освещены поверхностно и без какой-либо детализации. Хотя объективно противники сталинских реформ в 1930-х годах так же выступали против насущных преобразований, как и оппозиционеры 1920-х годов и даже имели связи с ними, они возникли на другом этапе развития советского общества.
Заговоры Ягоды, Енукидзе, Тухачевского, причины, их породившие, отражали качественно иную ситуацию, чем та, что существовала во время открытых дискуссий, в ходе которых были разбиты оппозиционные блоки в партии. О борьбе влиятельных деятелей
Хотя было очевидно, что капиталистический мир был заинтересован в ослаблении СССР и существовали связи отдельных групп оппозиционеров с зарубежными военными и разведками, место внешнего фактора в событиях 1937 года было сильно преувеличено. А ведь Сталин не раз признавал, что шпионы и другие агенты иностранных разведок — это лишь «жалкая кучка». Тем не менее почти все репрессированные (а их были сотни тысяч) были обвинены с сотрудничестве с зарубежными спецслужбами. Сомнительными были и версии о шпионаже ряда подсудимых публичных процессов. Объяснение выступлений против курса правительства лишь волей иностранных держав и их разведок было порождено доверием к версиям, сочиненным ежовскими следователями, и мешало увидеть глубокие причины, породившие сопротивление значительной части партийных верхов насущным общественно-политическим преобразованиям.
Такие оценки препятствовали правильному анализу происшедших событий и уводили поиск их причин за пределы нашей страны и в уже ушедшее прошлое борьбы 1920-х годов.
Хотя в печати и в устных выступлениях Сталин неоднократно указывал на низкий профессионализм и вопиюще низкий уровень теоретической подготовки различных партийных и государственных руководителей, их нежелание учиться, их неумение работать, превращение ими органов управления в «семейные артели», интриганство и стремление удержаться у власти любой ценой, эти его мысли не нашли серьезного отражения в «Кратком курсе». Факты о том, что многие партийные руководители требовали огульных расстрелов и высылок сотен тысяч людей, не были изложены в истории партии. В ряде публичных выступлений некоторых из них обвиняли в том, что они были скрытыми троцкистами или бухаринцами, а также агентами иностранных разведок. Главными врагами изображались по-прежнему давно разгромленные в идейно-политических боях троцкисты, бухаринцы, зиновьевцы, которые были объявлены агентами иностранцев.
Хотя в «Кратком курсе» на примерах борьбы с различными политическими противниками большевизма можно было усвоить методику распознавания причин глубоких идейно-политических разногласий, ни в этой книге, ни в политических выступлениях советских руководителей не получил раскрытия острый конфликт между дальнейшим развитием социалистической революции в направлении создания высокопроизводительного и сплоченного общества социальной справедливости без антагонистических классов и попытками остановить его развитие на стадии военизированной организации времен Гражданской войны.
Несмотря на то, что постановление Совета народных комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 года признавало широкое нарушение правовых норм при рассмотрении дел и таким образом открывало возможность для их широкого пересмотра, очевидно, что руководство страны оказалось не готовым к этому. Ведь в этом случае потребовался не только внимательный разбор многочисленных дел, но и одновременно вынесение обвинений в репрессиях тем, кто продолжал занимать и после 1938 года высокие посты.
Следствием этого стали не только личные трагедии великого множества несправедливо оклеветанных людей, но и серьезное искажение истории партии и страны. По сути, марксистско-ленинская теория научного коммунизма не была использована в необходимой степени для анализа событий 1937–1938 годов. Самое главное идейное орудие Сталина дало осечку.