Разгадка 37-го года. «Преступление века» или спасение страны?
Шрифт:
Одновременно с этим возник «лево-правый» блок Сырцова (председатель СНК РСФСР) и Ломинадзе (первый секретарь Закавказского крайкома). Причем последний пользовался особым покровительством самого Орджоникидзе, что наводит на некоторые мысли.
И весь этот клубок («правые» — «научспецы» — «армейцы» — с возможным подключением «военспецов», «новых оппозиционеров», Калинина, Орджоникидзе, Кирова и Куйбышева) завязывался на фоне острейшего социального недовольства, вызванного коллективизацией. Страна была объята огнем крестьянских восстаний. В январе — апреле 1930 года произошло 6117 массовых выступлений, в которых приняли участие около 800 тысяч человек. По сути, в стране развернулась крестьянская война. Кроме того, крестьяне стали в массовом порядке забивать скот, не желая отдавать его в колхозы. К марту 1930 года было забито 15 миллионов голов крупного
Дело, как говорится, запахло жареным, и вчерашний триумфатор Сталин оказался перед угрозой переворота.
Иосиф Виссарионович распутал этот оппозиционный клубок с изяществом опытного политика. Он решил не трогать Тухачевского — во избежание серьезного конфликта с участием армии. Более того, Сталин обеспечил ему новый виток карьеры. В 1931 году Туханевский становится заместителем наркома обороны. При этом он покинул Ленинград — подальше от могущественного Кирова. В 1930 году Сталин покритиковал Тухачевского за излишний милитаризм (об этом ниже), но в 1932 году он написал этому военачальнику письмо, в котором признал свою критику не совсем верной. Таким образом, фронда Тухачевского была временно утихомирена.
Сталин также отказался от каких-то репрессий в отношении «правых», ибо это могло вызвать волну хаоса в партии. (Такая волна, да и не одна, прокатилась по стране в 1937–1938 годах.) Он ограничился отставкой Рыкова. А вот «Бухарчику» была кинута сахарная косточка — в 1931 году его снова стали пускать на заседания Политбюро. (Естественно, без восстановления членства в этом коллегиальном органе.) Тем самым Сталин вбивал некий клин между двумя соратниками по оппозиции — один подвергся наказанию, а другой — поощрению.
А вот по спецам был нанесен сокрушительный удар. Все лидеры оппозиционных группировок попали под следствие и суд. Но и тут обошлось без сплошного карательства. Одних спецов (Громан) упрятали за решетку, других (Рамзин) милостиво простили.
Наиболее пострадали военспецы. Из РККА вычистили 10 тысяч бывших офицеров — из них 31 был расстрелян. Сталин (как и другие члены ПБ) всерьез опасался вылазки белогвардейского десанта — при поддержке Англии и Франции. Операция «Весна» коснулась даже Б.М. Шапошникова, которого понизили с должности начальника штаба до командующего Приволжским военным округом. (Правда, через некоторое время Сталин вернет его обратно. Доверие вождя к этому военспецу было огромным и почти безграничным.)
Ну, и ко всему прочему, Сталин озаботился созданием своей социальной базы, столь нужной в условиях массовых беспорядков. Он ввел новую систему распределения по карточкам. Теперь лучшее снабжение было предоставлено «ударникам производства», управленцам и рабочим столиц.
И только теперь можно было говорить о преодолении «правой» (бухаринско-рыковской) угрозы.
Эсдеки среди большевиков
Многим может показаться странным, что Бухарин, Рыков и К°, эти «отработанные» фигуры, лишившиеся своих высоких постов, выделяются в отдельную внутрипартийную группу, сопоставимую по своему влиянию с группой Сталина или объединением региональных лидеров. Однако логика фактов заставляет считать бухаринцев серьезным течением.
Еще в августе 1936 года, во время процесса над Зиновьевым и Каменевым, были даны показания против Бухарина и Рыкова. Совершенно очевидно, что это делалось не случайно. Кому-то (скорее всего, Сталину) было нужно скомпрометировать «правых» и поставить вопрос об их удалении с политической арены. Но в сентябре было объявлено, что факты, сообщенные на процессе, не подтвердились. И от Бухарина с Рыковым отстали — вплоть до декабря 1936 года, когда на пленуме ЦК «правые» попали под «обстрел» региональных лидеров — Эйхе, Косиора и проч. Тогда Сталин спустил все на тормозах, и за «правых» по-настоящему взялись только на февральско-мартовском пленуме 1937 года. Причем немалую роль сыграли те же самые регионалы. И только на этом форуме произошло долгожданное падение «правых» титанов. То есть вопрос решали целых шесть месяцев, а следовательно, Бухарин и Рыков имели серьезный политический вес. Иначе их свалили бы в гораздо более сжатые сроки (например, как Зиновьева и Каменева).
Никакого чистосердечного «раскаяния» за свой «правый уклонизм» Бухарин не принес. Почему-то считают, что в 30-е годы он был совершенно лоялен вождю и лишь в душе своей возмущался «сталинскими беззакониями». Все, однако, было вовсе не так. Формально признав правоту Сталина и даже закидав того славословиями, Бухарин все равно оппонировал ему, правда, более тонко. Приведу один пример, касающийся вопросов внешней политики. На XVII съезде ВКП(б) Сталин в Отчетном докладе подчеркнул, что он вовсе не считает фашистские государства самыми опасными для СССР: «…Дело здесь вовсе не в фашизме хотя бы потому, что фашизм, например, в Италии не помешал СССР установить наилучшие отношения с этой страной». Бухарин же в своем выступлении подчеркнул другое. Он охарактеризовал фашистскую Германию, наряду с милитаристской Японией, как главную угрозу. Что это еще, как не откровенная полемика со Сталиным по важнейшему вопросу внешней политики? При этом Бухарин не «нападает» на Сталина, как это полагается при дискуссии, не обращается к нему с возражением, он просто дает совершенно иной взгляд на вещи. Одновременно сам Сталин в речи бывшего лидера «правого уклона» воспевается как «фельдмаршал пролетарских сил» и т. д. и т. п.
О том, каковы были подлинные, а не декларируемые взгляды Бухарина, рассказывает эмигрантский историк, меньшевик Б. Николаевский, который теснейшим образом общался с Бухариным в 1936 году. Тогда Бухарин посетил Европу (Францию, Австрию, Голландию) по заданию Политбюро. Ему поручили купить у немецких социал-демократов, спасавшихся от Гитлера в эмиграции, некоторые архивы — в первую очередь, архив Маркса. Николаевский осуществлял при этом посредничество, и во время всей бухаринской загранкомандировки находился рядом с гостем из СССР. Любопытно, что именно Бухарину поручили общаться с немецкими социал-демократами и российскими меньшевиками. Может быть, ввиду сходства воззрений? Может, кто-нибудь из руководства пролоббировал отправку Бухарина к своим? Вообще, в СССР были каналы не только явной, но и тайной связи с деятелями меньшевизма. Так, знаменитая рютинская оппозиционная платформа, близкая к социал-демократии, подозрительно быстро оказалась напечатанной в меньшевистской эмигрантской газете «Социалистические ведомости».
Из разговоров с Бухариным Николаевский вынес много интересного, о чем поведал только в 1965 году, накануне своей смерти. В частности, Бухарин сообщил ему о переговорах Сталина с Германией, явно в надежде на то, что его сообщение будет передано кому надо — меньшевики в эмиграции (как и другие левые) занимали яростно антигерманские позиции. Позже Николаевский встретится с Оффи, секретарем У. Буллитла, бывшего посла США в СССР. Тот поведает ему о том, как Бухарин дважды — в 1935 и 1936 годах — «слил» американцам информацию о переговорах с Германией.
По данным Николаевского, Бухарин в 1936 году исповедовал идеологию, весьма близкую к социал-демократии. Он говорил о необходимости «вернуть марксизм к его гуманистическим основам». Гуманизм рассматривался им как базис, на котором следует создать широкое международное антинацистское движение. То есть, по сути дела, Бухарин как бы предвосхитил будущую горбачевскую перестройку с ее «гуманным, демократическим социализмом», «общечеловеческими ценностями» и прочим социал-демократическим лексиконом. Показателен тот упор, который он делает на гуманизм, противопоставляя его «нацизму». Когда на первый план выдвигается некая абстрактная общечеловечность, то происходит забвение национальных ценностей, причем в первую очередь ценностей своего народа. Бухарин прославился «критикой» Есенина в своих «Злых заметках», опубликованных в «Правде». Там он вдоволь поиздевался над русской культурой. Даже в 1934 году, когда волна революционного нигилизма пошла на спад, Бухарин все равно продолжал «бдительно» критиковать русских поэтов. На первом съезде советских писателей он обрушился на Блока и Есенина, инкриминировав им попытку создания особой версии социализма, соединенного с национальными и религиозными ценностями. «Бухарчик» отлично помнил, что и Блок, и Есенин были активными деятелями «скифства» — литературно-политического движения, стремившегося дать религиозно-мистическую трактовку Октябрьской революции, ввести ее в русло защиты национальных идеалов русского народа. Признавая Есенина певцом социализма, «любимец партии» в то же время отмечал: «Но что это за социализм? Это «социализм» или рай, ибо рай в мужицком творчестве так и представлялся, где нет податей за пашню, где «избы новые, кипарисовые, тесом крытые», где «дряхлое время, бродя по лугам, сзывает к мировому столу все племена и народы и обносит их, подавая каждому золотой ковш с сыченой брагой». Этот социализм прямо враждебен пролетарскому социализму».