Разгар зимы
Шрифт:
В ту ночь он тоже меня проверял!
— И что, если бы я поддалась?
Его рот слегка приоткрылся, словно он мечтал об этом прямо сейчас.
— Не могу поверить, что говорю такое, но я даже рад, что этого не случилось. Ты сказала, что возненавидишь меня. Тогда я тебе не поверил, но верю сейчас. Мне не стоило ставить тебя в такое положение.
— Проверка – не оправдание. В принуждении ничего хорошего нет.
Он отстранился от меня и запустил пальцы в волосы.
— Тогда научи меня, что хорошо.
— Не думаю, что этому можно научиться. Это должно быть частью твоего естества, частью тебя самого.
— Воспитание и прошлое определили мой характер, но я готов меняться. Вступая в каждую новую игру, я приспосабливался, и даже к разным эпохам.
Эпохам? Как он это выдерживал? Находясь так близко, я почти физически ощущала его тоску. Чувствовала мучительное одиночество, что его переполняло.
Я вспомнила его дом — музей безжизненных коллекций. Вот почему он так трепетно относится к своим сокровищам, этим пережиткам прошлого, потому что это всё, что у него есть... всё, что он когда-либо надеялся иметь.
— Арик, возможно, бескорыстие тебе чуждо. Ты даже сексом со мной хотел заняться с умыслом. Что если бы я не заметила, что ты был без презерватива? — это вспоминание распалило мою ярость. — Ты действовал у меня за спиной... хотел обмануть меня.
— Я и не думал тебя обманывать, sieva. Не было никакого умысла.
— Этой беременностью ты распланировал всю мою жизнь и даже не удосужился мне об этом сообщить.
Он снова подошёл ближе и положил руки на стойку по обе стороны от меня.
— Между мужьями и жёнами так было заведено на протяжении тысяч лет. Тогда я решил, что если на нас снизойдет такое благословение, то это только к лучшему.
Потому что его представления о браке и семейной жизни почерпнуты из другой эпохи.
— Ты обвиняешь меня в расчетливости, хотя знаешь, что для того, чтобы что-то просчитывать, я слишком неопытен в этих делах, — его скулы зарделись, — когда я впервые увидел тебя обнажённой в своей постели, то едва мог говорить... не то что строить планы.
Эти слова потушили мою злость. Я вздохнула.
— Я тебе верю.
Опершись рукой о стену позади меня, другой рукой он коснулся моего лица.
— Тогда мы уже начали всё с начала. Мы научимся доверять друг другу.
Джек тоже говорил что-то подобное. Мой взгляд метнулся к двери.
— Восхищаясь твоей преданностью, я одновременно её проклинаю. Если бы не она, ты была бы моей. Сейчас мы лежали бы в кровати и наслаждались поцелуями.
Я положила ладони на закованную в броню грудь Арика, чтобы оттолкнуть его. Мои руки выглядели такими бледными и хрупкими на фоне его пугающих доспехов. Сколько раз я царапала когтями этот металл в отчаянных попытках сбежать?
Наконец он отстранился.
— У смертного есть другая, ради которой он готов рискнуть жизнью.
Он сел за стол.
— Джек не любит Селену.
— Возможно, полюбит, если ты перестанешь давать ему повод надеться на большее. Отпусти его и дай им своё благословение.
От одной мысли об этом у меня сжалось сердце. Воспользовался бы Джек такой возможностью? По крайней мере со временем?
— Когда мы вернемся домой, все будет иначе. Я поделюсь с тобой всем, что знаю об игре. Мы вместе изучим хроники и исторические документы, которые я собрал. Я научу тебя лучше пользоваться своими силами.
— Значит, просто так ты ничего мне не расскажешь?
Он кивнул на свои мечи.
— Я, конечно, могу на словах рассказать тебе, как орудовать мечом, но это не прибавит тебе сил, чтобы его удержать. Каковы твои шансы на победу в настоящем бою без тренировок?
— Я могу рассчитывать не только на тебя. Бабушка тоже может мне помочь. Я уже не говорю о Мэтью. И он ничего не потребует взамен.
По лицу Арика пробежала тень тревоги.
— Императрица, дай ему отдохнуть, — это было сказано таким тоном, что я почувствовала себя неловко...
В этот момент меня напугал щелчок таймера.
Не успела я и глазом моргнуть, как Арик уже стоял рядом и подавал мне руку. Он хотел, чтобы я в одиночку справилась с кровожадными зомби, но предлагал помочь спуститься со стойки?
— Чем я могу быть полезен?
— Поищи вилки и тарелки.
Когда мы сели к столу, я сказала:
— Это, конечно, не дотягивает до роскоши, к которой ты привык.
— В такой изумительной компании все кажется прекрасным.
— Умеешь же ты быть милым — этого у тебя не отнять.
— Labu apetiti. Приятного аппетита, — он первым положил в рот кусочек — я и не ожидал, что это так вкусно.
— Это ты только так говоришь, — я попробовала свою порцию и не смогла сдержать удивления, — действительно вкусно.
Его нежные улыбки, горячая еда и холодное пиво меня немного расслабили. Опустошив свою тарелку, я ощутила сытость и легкое опьянение.
— Я чувствую, что у тебя есть ко мне много вопросов, — казалось, он так же расслаблен, как и я, — так спрашивай.
Однажды он сказал, что в этой жизни я задала вопросов больше, чем во всех предыдущих вместе взятых.
— Почему Мэтью называл тебя Тредичи? Это твоя фамилия?
Я ведь даже не знала фамилии Арика. Ещё бы, я и имя-то его узнала только через три месяца.
— Тредичи в переводе с итальянского – тринадцать, номер моей карты. Думаю, в одной из жизней Дурак был родом из Италии.
Мэтью представился как «Мэтью Mat Zero Matto». Il Matto с итальянского переводится как Дурак.
Пока я обдумывала эту информацию, Арик сказал:
— Моя фамилия, как и твоя — Доминия.