Разгневанная земля
Шрифт:
— Однако, — перебил его Кошут, — противник терпит большой урон, в то время как наши отступают с незначительными потерями.
— Знаю, знаю. Не сердись, что я с первых же слов коснулся больного вопроса. Я предвижу, какие ты можешь привести доводы, что отступление необходимо. Да, здесь, за Тиссой, в сердце Венгрии, нам легче собрать силы, чтобы нанести решающий удар. Да, неприятелю приходится вести войну в невыгодных условиях, на враждебной земле, на фронте огромной протяжённости… Всё это верно. Но генерал Бем на деле показал, что с неопытной армией побеждать можно, только наступая. С армией в несколько тысяч человек он очищает Трансильванию от вражеских войск — а их куда больше!
— Ты
— Прости меня, Лайош, но скажи мне, как старому другу: в самом ли деле не было смысла давать бои за Пешт и Буду?
— Тут было много «за» и много «против».
— Бесспорно, Гёргей превосходный тактик, бесстрашный командир, способный на поле боя увлечь за собой солдат и офицеров, которые в нём души не чают. Особенно после того, как он показал себя столь решительным в деле Фении. Но уж слишком он любит действовать самостоятельно, никому не подчиняясь.
— Даниэль, ты несправедлив к Гёргею. В боях он показал себя с лучшей стороны. Но сейчас не время об этом говорить. Вот уже четвёртый день, как я не могу установить с ним связь. Пойдём вместе в военное министерство. А пока, прошу тебя, не делись ни с кем своими сомнениями. Повторяю, сейчас не время!
На улице Гувашу представился случай убедиться, как велика популярность его друга. Редкий из прохожих не останавливался, чтобы не приветствовать главу правительства. Вот прошла старая горожанка с плетёной корзинкой для провизии, увидела Кошута, молитвенно произнесла: «Да пребудет с тобой божье благословение!» Прошёл крестьянин, ведя на верёвке овцу, он ничего не сказал, только сорвал с головы меховую шапку да так и остался стоять на морозе с непокрытой головой и долго провожал Кошута взглядом…
Глава вторая
Поэт сражается
Шандор Петёфи недолго оставался в Дебрецене. Стихотворением «Нет возлюбленного короля», в котором звучал открытый призыв свергнуть королевскую власть, он вызвал озлобление части офицерства. Не желая оставаться в 28-м батальоне, он обратился к Кошуту просьбой перевести его в армию Бема.
«Пусть на войне не ждёт меня слава, но и бесчестие не должно коснуться моего имени, а по нынешним временам позора можно избегнуть только возле Бема».
Глава правительства удовлетворил просьбу поэта, и Петёфи тотчас отправился в Трансильванию, где войска Бема продвигались с молниеносной быстротой.
К январю Бем очистил от неприятеля обширный район Надьбани — Бистрица — Клуж и тем самым сорвал план Виндишгреца, который готовился одним ударом — натиском с трёх сторон — удушить венгерскую революцию. Умение выходить из тяжких положений, разгадывать самые хитроумные замыслы неприятеля, появляться внезапно там, где его не ожидали, сделало имя Бема устрашающим для австрийцев и сеяло панику среди вражеских войск.
Для венгерских патриотов Бем быстро стал знаменем побед, и они шли за ним в бой с надеждой и без страха. Петёфи писал в те дни:
Вот идёт он, вождь наш седовласый, В наступленье, первый, как всегда. Точно символ мира в день победы, Белым флагом вьётся борода. В нас две нации соединились. И какие две! Мадьяр, поляк! Кто их превозможет, если оба К общей цели свой направят шаг! [61]61
Перевод В. Левика.
Ни об одном из венгерских военачальников не был сложено столько легенд, не передавалось столько устных рассказов, как о генерале Беме. И все они создавались в ходе боёв и одерживаемых им побед.
Секлеры [62] и другие жители Трансильвании был искренне убеждены, что Бем непобедим, что его не берёт пуля. Они рассказывали, что во время битвы при Писке двенадцатифунтовый снаряд, пройдя навылет, вышел через спину Бема, а он остался невредим. Час-Шебес пылал ярким пламенем, а Бем провёл свои повозки с порохом через горящие улицы. В грудь его направили тридцать вражеских ружей, и только одна пуля повредила ему руку. Говорили — и это было верно, — что Бем не даёт лечить свои раны, а просто заклеивает их английским пластырем.
62
Секлеры — венгерское население в Трансильвании.
В январское утро Петёфи ехал в крытых санях по дороге, по которой недавно отступали австрийские полки…
Навстречу Петёфи рысью шёл гусарский отряд, посланный Бемом на рекогносцировку [63] . Гусары пели. Петёфи прислушался:
Раскинув руки, наземь грянем, Но отступать не станем. Вперёд, мадьяры! Кто уцелеет? Я не знаю! Но не умрёт страна родная. Вперёд, мадьяры! [64]63
Рекогносцировка — разведка местности и обороны противника перед началом военных действий.
64
«Боевая песня» Шандора Петёфи. Перевод Л. Мартынова.
— Ты слышишь, друг?! — окликнул он возницу. — Остановись, подождём, пока проедут.
Начальник отряда, старший лейтенант, отдал честь капитану и задержал коня. Гусары также остановились и перестали петь.
— Господин капитан, вы следуете в ставку генерала Бема?
— Да, к нему. Где мне его найти?
— А вы какого полка?
— Я направлен к генералу Бему из Пешта…
— Разрешите представиться: старший лейтенант Надь Ласло.
— Капитан Петёфи…
— Шандор?
Петёфи только улыбнулся в ответ. Но счастливого выражения его глаз было достаточно для офицера.
— Неужели венгерская армия так оскудела людьми, что её слава и гордость — поэт Петёфи рискует своей жизнью, отправляясь на поле битвы?..
— Я всегда хотел умереть не как плакучая ива, загнивающая в болоте, а как дуб, поражённый молнией, — рассмеялся в ответ Петёфи.
— Гусары! — вскричал офицер. — Вот перед вами славный поэт Шандор Петёфи, чью песню мы сейчас пели. Эльен Петёфи!
Гусары с восторгом повторили многократное «эльен».
Ещё долго стоял поэт, провожая взглядом удалявшихся с песней гусар.