Разговор, которого не было
Шрифт:
ИГОРЬ: Ерунда, волосы выпадать стали. Показать?
ГЕРОЙ: Не надо. Слушай, а как так с тобой получилось?
ИГОРЬ: Эх, братишка. Как говорят, "Любовь, любовь - ты всемогуща!". Была у меня золотая заноза в сердце, чаровница по имени Карина. Поехали мы с ней на море синее отдохнуть непонятно от чего. Захватили с собой зелья адского сверх меры. Как сон пролетели две недели. Третья неделя пошла своим чередом. И тут добрый молодец, то есть я, занемог слегка. Перетерплю, подумал, авось, само пройдет. Как бы не так. Так худо мне сделалось, что и передать нельзя. Еле до дому добрался,
ГЕРОЙ: А она, эта Карина, тоже заболела?
ИГОРЬ: Уже оправилась, голубка. Давно. Но, к слову молвить, носа своего здесь не показывает.
ГЕРОЙ: Тебе чего-нибудь нужно?
ИГОРЬ: Ничего кроме солнца, воздуха, матерной брани нашей медсестры и вот этой шерстяной шапочки.
ГЕРОЙ: А я переехал. Я вещи свои из комнаты маленькой перетащил. Теперь комната твоя будет.
ИГОРЬ: Спасибо, братишка. Больше всего, как приеду, мне будет нужен рабочий кабинет. Буду в нем свои кроссворды разгадывать. (пауза) Я знаю, чего ты все время мнешься, братишка. Хочешь сказать, чтобы я с наркотиками завязывал?
ГЕРОЙ: Да. Что-то типа этого.
ИГОРЬ: Не бойся. Доктора не советуют. Да и сам я устал, если честно.
ГЕРОЙ: Матери что передать?
ИГОРЬ: Скажи, бросил. Да, и добавь еще, честное слово. (Игорь и Герой обнимаются. Игорь снимает шапку. Он снова становится сам собой. Говорит саркастически) Может быть, этот замечательный рассказ мог бы в свое время меня остановить.
ГЕРОЙ: Я не хотел тебя обидеть. А уж тем более учить чему-то. Просто, когда в разговоре, или по телевизору говорят о наркотиках, мне сразу вспоминается такая картина. Эпизод из жизни. Честное слово, такое было. Я однажды пошел в театр. Не помню, какой театр, и не помню, какую давали пьесу. Только мне захотелось в одно место. Первое действие в самом разгаре. А я уже не могу терпеть. Выбрался кое-как из зала, спускаюсь в туалет, открываю дверь, а там какой-то солдат колется. Честное слово. Разложил какие-то там свои жгуты, шприцы. Увидел меня, перепугался смертельно. Такое у него лицо было жалкое. Я развернулся, хотел выйти. А он бросился за мной, бежит сбоку и простит, только не говори никому, только не говори... Веришь, лицо его до сих пор перед глазами стоит. Последний наш разговор помнишь?
ИГОРЬ: Смутно.
ГЕРОЙ: Я тоже, смутно.
Друзья берут телефонные трубки.
ИГОРЬ: (в трубку) Алло. Алло. Кто это?
ГЕРОЙ: (в трубку) Алло, Игорь, привет. Это я.
ИГОРЬ: Не верю. Здорово. Как ты?
ГЕРОЙ: Лучше всех.
ИГОРЬ: Сколько же мы с тобой не виделись?
ГЕРОЙ: Года два. Или три.
ИГОРЬ: (дует в трубку) Тебя плохо слышно.
ГЕРОЙ: У меня с телефоном что-то. Я что звоню. Я сейчас на радио работаю. Хотел тебя позвать, в программе одной поучаствовать.
ИГОРЬ: А что делать надо?
ГЕРОЙ: Скажи,
ИГОРЬ: Зачем?
ГЕРОЙ: Ну, скажи-скажи.
ИГОРЬ: Все бабы - стервы.
ГЕРОЙ: Плохо. Еще раз, энергичнее.
ИГОРЬ: Все бабы - стервы. Тебя что, кто-то из них обидел?
ГЕРОЙ: Понимаешь ли, я программу делаю, чисто мужскую. "Гараж" называется. Мужики звонят в прямой эфир, и на свою жизнь жалуются. Мне нужно подстроить один звонок. Для обострения разговора в прямом эфире. Помоги, а.
ИГОРЬ: Я бы с удовольствием. Но не получиться у меня сказать так о женщинах. Я их люблю, все-таки. Извини. Тут я тебе не помощник. Тебеартист нужен. Ему все равно, что говорить. Ты не обижаешься?
ГЕРОЙ: Да нет. Что ты. Давай встретимся.
ИГОРЬ: Давай, конечно. Где?
ГЕРОЙ: Главное, когда.
ИГОРЬ: Что ты сказал?
ГЕРОЙ: Я говорю, главное, когда.
ИГОРЬ: Алло, не слышу.
Игорь дует в трубку.
ГЕРОЙ: Помехи. Давай завтра созвонимся, и договоримся.
ИГОРЬ: Давай. До завтра.
ГЕРОЙ: До завтра. Погоди, Игорь.
ИГОРЬ: Что?
ГЕРОЙ: Ты в порядке?
ИГОРЬ: В полном. А что?
ГЕРОЙ: Ничего. Пока.
ИГОРЬ: Пока.
Игорь и Герой кладут трубки.
ГЕРОЙ: И это был наш последний разговор?
ИГОРЬ: Могли бы чуть-чуть подольше поговорить.
ГЕРОЙ: Если б знали.
ИГОРЬ: Это точно.
Пауза.
ГЕРОЙ: Можно я спрошу?
ИГОРЬ: Можно.
ГЕРОЙ: Как ты умер?
ИГОРЬ: А ты что, не знаешь?
ГЕРОЙ: Мне что-то там Веревкин говорил. А Лере я твоей звонить не решаюсь.
ИГОРЬ: Почему?
ГЕРОЙ: Боюсь чего-то. Прости. Но я позвоню. Честное слово.
ИГОРЬ: Все просто было, до смешного. Я сидел на кухне. В майке, в трусах. Собирался попить чаю. Я даже этот чай себе заварил. Но выпить не успел. С сердцем стало плохо. Оно у меня к тому времени еле работало. И все. Буквально, за минуту.
ГЕРОЙ: Игорь, я ненавижу смерть! Я хочу, чтобы она сама сдохла! Эта сволочь, чтобы загнулась и сдохла!
Герой отвернулся. Кажется, он плачет.
ИГОРЬ: Перестань. Я тебя помню. И ты меня помнишь. Ты со мной сейчас говоришь. Все нормально.
ГЕРОЙ: Дом. Сад. Только что закончился дождь. Что там еще? Скажи мне. Я хочу знать. Ты скажешь?
ИГОРЬ: Там качели детские.
ГЕРОЙ: Какие качели?
ИГОРЬ: Кривые, желтые, с облезлой краской. Мокрые от дождя. Помнишь?
ГЕРОЙ: (с улыбкой) Я так и знал. Я так и знал, что ты меня обманешь. Ты обманул меня. Ты меня обманул. Как я сразу не понял. Ты меня обманул.
Слышно, как падают капли дождя. Сзади высвечивается сад, контур дома. И детские качели. Как две буквы "П", стоящие рядом. Игорь и Герой садятся на качели. Герои переносятся в тот день, когда все у них было хорошо.
ГЕРОЙ: Слушай, а нас отсюда не погонят? Это ведь дом чей-то?
ИГОРЬ: Не бойся. Здесь сосед, живет. Мой приятель. Его нет сейчас. И, что важно, собак его тоже.
ГЕРОЙ: А я на мокрое сел.
ИГОРЬ: Я тоже. Расслабься.
ГЕРОЙ: Дай сигарету.
ИГОРЬ: На. (Герой закуривает) Знаешь, я жениться решил.