Разговор о любви
Шрифт:
– В Монреале живет твой отец? – спросил Шейн.
Тим вновь опять ответил не сразу, и Джоанна еще больше насторожилась.
– Да, совершенно верно.
– А Джоанна решила, что в нашем городе тебе не с кем встречать Рождество! – воскликнул Энтони, устремляя на сестру вопросительный взгляд.
– Я сказала, что… – горячо заговорила Джоанна, но Тим не дал ей возможности закончить фразу, осторожно дотронувшись до ее спины.
– Мой отец вместе с женой уехал на каникулы в Испанию, – пояснил он. – А его приемная дочь
Почувствовав прикосновение его ладони, Джоанна затаила дыхание. Она понимала, что должна убрать его руку или отстраниться, чтобы не укреплять в сознании родственников глупые подозрения, но не смела шелохнуться, настолько приятные ощущения испытывала.
– Эй! Пора бы спеть рождественский гимн! – призывно крикнул дед с другого конца гостиной. – Габриель, дорогуша, просим тебя за пианино!
Все, как один, повернули головы и посмотрели на деда, наряженного в длинный красный халат и колпак с кисточкой. Шейн скривился и нагнулся к Тиму:
– Умоляю, скажи, что еще не время петь гимны. Моя обожаемая супруга – потрясающая женщина, но на фортепиано играет просто кошмарно, – прошептал он с чувством. – А если еще и мама запоет, у нас у всех уши свернутся в трубочку!
– Верно, верно, Тим! – поддакнул Энтони, убирая руку с осиной талии Виолетты и тоже подходя к Тиму ближе. – Тебя они послушают, ты самый важный гость у нас.
На губах Тима появилась такая улыбка, какой Джоанна еще ни разу не видела – по-мальчишески хулиганская, придававшая всему его облику какую-то детскую удаль.
– Простите, но мне вдруг ужасно захотелось спеть рождественский гимн. Хотя – предупреждаю – певец я тоже не ахти какой! – Он крепче обнял Джоанну и вместе с ней решительно зашагал к инструменту, за который уже уселась Габриель.
Шейн, Энтони, Виолетта, Андрэ и Марго последовали за ними.
Через пару минут все присутствующие в гостиной, даже поглощенные друг другом Курт и Виктория, подтянулись к фортепиано и уставились на главных действующих лиц. На игравшую Габриель, деда, комично изображавшего из себя дирижера, и на Тима с Хеленой, вставших по обе стороны от Габриель в полной готовности запеть.
Зрелище было настолько забавным, что Джоанна, несколько секунд боровшаяся с желанием рассмеяться, все же не выдержала и разразилась хохотом. Вскоре две дюжины человек, присутствующих в гостиной, уже держались за животы, покатываясь со смеху.
К глазам Джоанны подступили слезы, ее бока заныли, ноги ослабли, и она была только рада, когда Тим обхватил ее своими крепкими руками и прижал к груди. Теперь его запах как будто завладел всем ее существом, и, испугавшись этой мысли, она резко замолчала. Ей вдруг показалось, что шум голосов и хохот, наполняющие гостиную, звучат где-то вдалеке, а они с Тимом находятся на острове, отделенном от остального мира. Пораженная этим непривычным ощущением, она медленно подняла голову
Он тоже больше не смеялся, а смотрел на нее в такой же растерянности, с таким же чувством. На протяжении нескольких секунд их взгляды были прикованы друг к другу, потом, сильно смутившись, Джоанна отвернулась. Но даже не попыталась высвободиться из его объятий.
В час ночи, когда друзья Райенов и Шанпу, напевшиеся гимнов и вдоволь насмеявшиеся, уже разъехались, Тим тоже засобирался уходить.
Хозяева вышли в холл проводить гостя. Габриель достала из высокого шкафа с зеркальными дверцами его пальто и подала ему.
– Мне у вас очень понравилось, – сказал он, одеваясь.
– А мы безмерно рады, Тим, что ты у нас побывал! – воскликнула Габриель, сложив ладони перед грудью. – Даже не представляешь себе, как мы счастливы за вас с Джоанной.
Джоанна, уставшая талдычить всем и каждому о том, что между ней и Тимом ничего нет, стиснула зубы и не сказала ни слова. Единственное, чего ей сейчас хотелось, так это чтобы Тим поскорее ушел из дома ее родителей и больше никогда не появлялся здесь.
– Она – прелесть, – пробормотал Тим, ласково проводя рукой по голове Джоанны.
– Как мило, – протянула Хелена растроганно. К ней сзади подошел дед и обнял за плечи.
Джоанна поджала губы, отступила в сторону и засунула руки в карманы, всем своим видом демонстрируя, что желает как можно быстрее закончить утомивший ее спектакль. Вообще-то она уже сама не понимала, что происходит и какая роль отведена в этой комедии ей. Поэтому желала остаться наедине с самой собой, чтобы во всем разобраться.
– Кстати, Тим, чем ты планируешь заниматься завтра? – спохватившись, спросил вдруг Андрэ. – Мы с утра всей семьей собираемся у нас и были бы рады, если бы и ты к нам приехал.
У Тима потеплело на душе. После столь весело и насыщенно проведенной рождественской ночи мысли о предстоящих одиноких каникулах повергали его в страшное уныние. От энтузиазма, с которым он к ним готовился, не осталось уже ни капли.
– Нет-нет, – поспешно проговорила Джоанна, не давая ему возможности произнести ни звука. – Тим не может прийти к вам завтра.
– Но почему? – Марго пожала плечами и переглянулась с мужем. – В этом городе у него пока нет друзей, а его отец в Испании, он сам нам об этом рассказал.
– Да, но… – Щеки Джоанны покрылись лихорадочным румянцем. Страх потерять работу, раздражение непониманием родственников и странное влечение к Тиму, разгоревшееся за сегодняшний вечер до угрожающего накала, смешались в ней в сложное, непривычное чувство, и она инстинктивно пыталась защититься от него. – Тим завтра занят.
– Занят? – переспросил ее отец, усмехаясь. – Это в праздник-то?
– Да, в праздник… – пробормотала Джоанна, поворачивая голову к Тиму и безмолвно прося его о помощи.