Разговор по душам
Шрифт:
– А огурчики? Огурчики-то?!
– Ооох! Разява! Забыла!
– запричитала, вскакивая, жена.
– А я думаю - чего не хватает?
– засмеялся Иван Сергеич.
– У нас же малосольные, один к одному.
Коврижина быстро подняла
– Да, самое главное и забыли, - смеялся Коврижин.
– У нас ведь главная радость - огурчики. Маша просто на объеденье делает. Во рту тают.
– Ну что ж, сейчас попробуем, - улыбнулся Мокеев.
– Иван Сергеич, а давно вы заведуете фермой?
– Погоди, - поднял руку Коврижин.
– Щас огурчиками закусим - я тебе все расскажу.
Коврижина, кряхтя, вылезла, передала мужу полную миску отборных огурцов и, обтерев мокрые от рассола руки, стала вытягивать из подпола лестницу.
– Глубокий-то какой, - пробормотал Мокеев, выбираясь из-за стола и садясь на корточках над подполом.
– Это ж когда вы его рыли?
– До войны еще. Трехметровый. Летом лед лежит и не тает. Лучше холодильника, - проговорил Иван Сергеич, тоже выходя из-за стола.
– Замечательный погреб, - покачал головой Мокеев.
– Замечательный?
– вяло спросил Коврижин и вдруг ногой в спину толкнул Мокеева.
– Пшшшел...
– Что!
– выдохнул Мокеев и с грохотом упал на баки и бидоны, сильно стукнувшись головой о край невысокой
– Ну и как?
– свесил голову вниз Коврижин.
Жена с интересом заглянула вниз через его плечо.
– Чего это вы... это...
– бормотал Мокеев, сползая с бачков и морщась от боли.
– Зачем... что так...
Коврижин захохотал. Жена тоже засмеялась.
– Больно же, чего смеетесь, - посмотрел на них Мокеев.
– Дайте лестницу...
– Во!
– глухо проговорил Иван Сергеич и над Мокеевым закачался увесистый кукиш.
– Как так...
– А вот так!
Коврижины положили доски на место и сели за стол.
Иван Сергеич выпил, захрустел огурцом. Жена отпила немного и стала хлебать щи.
– Что за шутки? Спустите лестницу, - слабо донеслось из подпола.
Коврижин засмеялся:
– Щас! Держи карман!
Жена, улыбаясь, хлебала щи.
– Спустите лестницу, сволочи... здесь мокро...
– Вот и хорошо, - серьезно проговорил Коврижин, наполняя стакан.
– Идиот... я голову разбил... открой...
– Бегу, бегу, - Коврижин выпил, крякнул, взял огурец.
– Гады... мудаки чертовы...
Коврижина оглянулась на подпол:
– Мудаки! Сам ты мудак, прости господи. Втюрился, так сиди, не гундось, пятух вахланогай...
Она взяла опустевшую тарелку мужа и пошла накладывать каши.