Разговор по душам
Шрифт:
— Я знаю, — кричала она в телефонную трубку своим приятелям. — Завтра!
Этим коротким словом «завтра» приветствовали утром в школе друг друга пионеры первого звена.
— Не завтра, а сегодня, — важно вставил Костя.
— Вчера было завтра, а сегодня — это сегодня! — весело перемигиваясь, шутили ребята.
А сами спрашивали Раю:
— Что будет сегодня?
Ведь у нас Райка — всезнайка!
Но и Рая сама, несмотря на все старания, не могла ничего добиться от Су-дакова, хотя и была его соседкой по парте.
Костя загадочно улыбался:
— Узнаете после
И вот, наконец, уроки кончились. Костя потушил верхний свет в классе и, остановившись перед учительским столом, торжественно начал:
— Ребята, сбор первого звена, посвященный успеваемости и дисциплине, считаю открытым.
Все удивленно задвигались, зашумели, а Костя важно продолжал:
— За последнее время успеваемость и дисциплина в нашем звене снизились. Например, вчера Константин Судаков, то-есть я, получил замечание в классе, а Раиса Теплова заработала двойку…
— Так это же из-за твоих конвертов, — возмутилась Рая. — Ты лучше скажи скорее, что будет.
— Что будет? Что будет? — хором закричали ребята и нетерпеливо затопали ногами, как это бывает в кино, когда рвется лента.
Вместо ответа Костя невозмутимо вытащил из портфеля что-то похожее на древний пергаментный свиток и, развернув его, сказал:
— Здесь скрыта мудрая тайна отличной успеваемости. — Он поднес свиток к самым глазам (Костя был близорук, а в классе было полутемно) и проникновенно произнес:
— Режим дня!
Семь часов утра — подъем.
Семь часов пять минут — зарядка, семь часов десять минут — умывание… — с увлечением читал Костя, радостно ощущая тишину в классе. («Сумел-таки всех заинтересовать!» — с гордостью думал, он.) Костя добрался уже до полудня, когда внезапно кто-то резко дернул его за рукав:
— Ты что, озорник, один в классе делаешь? Почему домой не идешь?
Костя вздрогнул. Перед ним стояла нянечка из раздевалки.
— Как один? — возмутился Костя. — У меня звено! — И тут, оглядевшись, увидел, что в классе совершенно пусто.
Выйдя из школы, он услышал знакомый голос Раи Тепловой. С веселым криком съезжала она на своем портфеле со школьной горки. Все звено было здесь.
«Вот и старайся для них, — подумал звеньевой, — разве понимают они что-нибудь в романтике?»
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Светлана задержалась в школьной библиотеке и теперь торопилась поскорей домой: ведь сегодня день ее рождения, и в гости к ней придет все звено!
Девочка быстро оделась и, перепрыгивая через две ступеньки, весело сбежала с лестницы.
Но внезапно она остановилась, почувствовала странное беспокойство. Что же это такое? Неужели все потому, что сегодня после уроков девочки спросили, не забыла ли она пригласить Тамару? Неужели забыла? А ведь Тамара Ковшова уже убежала домой…
Нет, она не забыла, а просто не захотела приглашать к себе Ковшову. Что у нее и у других ребят общего с этой скучной, молчаливой Тамарой? Правда, в начале года, когда Тамара Ковшова только приехала из какой-то далекой сибирской школы, всем показалось, что она умная, много читала, много знает. Светлана даже начала с ней дружить. Но теперь Тамара от всех отдалилась. Ни в кино с ребятами, ни на каток: все одна и все молчит. Двойку получила и то молчит. Сколько раз пробовали ее расспрашивать: что с ней, не надо ли помочь? А она только сердито отмахивается: отстаньте, мол, от меня! ~
Не хочет дружить и не надо! Подумаешь!
Светлана задумчиво спустилась с последней ступеньки, толкнула тяжелую входную дверь и вышла на улицу. Крупные снежинки, как белые бабочки, закружившись, мягко опустились на ее коричневую шубку.
Девочка посмотрела на голубую, уходящую вдаль снежную дорогу и вздохнула.
Как было бы все хорошо, если бы не это…
Светлана прошла несколько шагов, помедлила. Надо было скорей бежать домой, помочь матери по хозяйству, все приготовить к приходу гостей…
Но, решительно тряхнув головой, она повернула совсем в другую сторону.
Тамары в комнате не было. За столом сидела молодая смуглая женщина с толстой, небрежно заплетенной косой. Она сидела в кресле, укутанная в белый пуховый платок. На коленях у нее лежала раскрытая книга. Но женщина смотрела рассеянно куда-то поверх страниц. Она даже не пошевелилась, когда вошла Светлана.
— В гости? — переспросила она и отрицательно покачала головой. — Нет, Тамаре не до гостей.
— Почему? — удивилась девочка. — Ведь завтра воскресенье!
— Воскресенье, понедельник… какая разница… Нет, Тамара никуда не пойдет.
— Но почему же? — уже совсем робко спросила Светлана.
— Комната не убрана, печка не топлена. Разве не видите?
Светлана оглянулась. На столе — немытая посуда, перед холодной печкой брошена вязанка дров.
— Тамара ушла в баню малышку мыть, — продолжала женщина, — придет — обед будет готовить. Она даже не успела причесать меня.
Светлана во все глаза смотрела на женщину: что же это такое? Почему она сама ничего не делает? А что, если она не мать, а злая мачеха, которая, как Золушку, мучит Тамару?
Девочке стало страшно. Ей даже показалось, что и голое у женщины какой-то особенный, глухой, и говорит как будто сама с собой, ни к кому не обращаясь.
— Я ее уговариваю: оставила бы пока школу. А она мне: «Нет, не могу! Нельзя». А вчера пришла из школы, ничего не рассказала, не поела, легла. И потихоньку под одеялом плакала. Это чтобы меня не разбудить, не потревожить. А я не сплю по ночам, все о ней думаю…
Светлана посмотрела на женщину и вдруг почувствовала, что нет в ней ничего страшного. У нее большие серые глаза и очень грустное лицо.