Разговор с портретом
Шрифт:
Только не судьба
Глава 5
Боже...
То появляется,
То растворяется
Облик твой святой,
Сжалься надо мной,
В дом верни солдата.
А за окном - весна,
А за холмом - война!
Ты умолял: дождись,
Ты обещал - вернись.
В грохоте выстрелов,
В горе неистовом -
Отзовись скорей,
Просто уцелей,
Приходи обратно!
Вернись!
Под огнём прорвись!
Из
Вернись!..
Отзовись скорей!
Мы должны быть вместе!..
За возвращение
Шаг для прощания.
Юрков Д. Вернись.
И снова ждала, опять молилась, плакала и просыпалась от кошмаров. Только теперь у меня был маленький ребенок, работа и... Тяжелая беременность. Врачи говорили, что мне нельзя нервничать, что мое давление может убить и меня и ребенка, грозились положить на сохранение, я отказывалась твердя:
– А дочку я на кого оставлю? Клавдия Михайловна уже не молода и я о них обеих забочусь!
Клавдия Михайловна же, следя за мной, чтобы я вовремя пила лекарства и хорошо питалась, стараясь тоже подрабатывать, чтобы я не так много работала, все время повторяла:
– Ничего, вот Женька вернется и все наладится. И сынишка здоровым будет и ты улыбаться, а не плакать!
Но жизнь, она жестока и редко балует нас счастьем. Похоронку принесли через сто двадцать семь дней. Четыре месяца и еще семь дней страха и ожидания, а потом раз и... Простите, его больше нет, даже тела показать не можем. Они попали в засаду. Выжившие еле ноги унесли. Тела погибших... Нам очень жаль, враг сбросил их в яму и сжег. Нам нечего вам показать. И ехать туда небезопасно.
Все это я узнала позже, выйдя из больницы, а тогда, увидев капитана с хмурым лицом и услышав, что Женя больше не вернется, я ощутила такую острую боль в сердце и животе, что просто потеряла сознание.
Очнулась уже без живота. На вопрос, что с моим малышом увидела, как врачи отводят глаза и все поняла. Я плакала по сыну, думая, что его отец так и не возьмет его на руки, не поведет на рыбалку и в зоопарк. Что со мной было в те несколько часов, какой маразм нашел, я до сих пор понять не могу. Я просто забыла о сообщении и лишь когда пришла Клавдия Михайловна с дочерью вдруг осознала. Он не вернется. Его просто больше нет.
Что было дальше, иначе, как истерикой не назовешь. Сестрички крестились и с ужасом смотрели на меня, а я, накачанная успокоительным, рыдала в голос, умоляя вернуть мне мужа.
Боль рвала меня изнутри и мне не хотелось жить, но опять же Клавдия Михайловна не дала мне окончательно расклеиться, дала оплеуху и рявкнула:
– Приди в себя! У тебя дочь осталась и ты ей нужна! Посмотри на нее, ты ее напугала до смерти! Думаешь, мой сын понял бы такое твое поведение, ты жена офицера, в конце-то концов!
Нахожу дочку глазами и понимаю, что не просто напугала ребенка, а вызвала такую же истерику как у меня, только она пока
Не хочу, чтобы она плакала, не хочу, чтобы ей было плохо, он бы не понял, не одобрил.
Откуда взялись силы, не знаю, наверное, все же существует эта пресловутая материнская сила. Просто, в один момент я рыдала, а в следующий уже вытирала слезы и звала к себе дочку.
Из больницы я уходила с потухшим взглядом, диагнозом, что больше детей у меня не будет и мыслью, что жить надо, хотя бы ради Жени.
Но и эта было не последнее горе в этот страшный год. Будто почувствовав, что девочка больше вне опасности, дождавшись, чтобы меня выписали, и, убедившись, что у меня нет в голове плохих мыслей о моей намеренной смерти, Клавдия Михайловна скончалась.
Сердце не выдержало потерю того, ради кого она жила. Она сама рассказывала, что после смерти отца Жени думала, что умрет и если бы не сын, так бы и было.
Перед глазами до сих пор стоит картинка последнего вечера, когда я видела ее живой. Мы сидели в кухне. Я готовила ужин, она задумчиво смотрела на меня, будто хотела что-то сказать, а потом возьми и скажи:
– Ангелинка, ты дочку то береги, она все, что от него осталось. Тяжело вам будет, но ничего, ты справишься, мою квартиру сдай, это даст возможность и за съемную платить и жить, не работая на трех работах.
– Клавдия Михайловна, - пытаюсь улыбаться, хотя прямо ощущаю веянье смерти.
– Вы что такое говорите, как же я сдам вашу квартиру, если вы там живете. Да у нас и так денег хватает, вон зарплату повысили, теперь можно и не бегать в городскую поликлинику два раза в неделю.
– Я там до завтра буду, а там уже пустой будет. Помру я ночью. А деньги лишними не бывают. Ты сама это знаешь, - отмахнулась от моих слов женщина.
– Да типун вам на язык!
– рассердившись и испугавшись до смерти закричала я - Что значит помрете, а нас вы на кого оставите? Даже думать не смейте, вы нам нужны!
– Прости меня, девочка...
Закончить ей не дала Женя, вошедшая на кухню. И этот разговор как-то забылся, только ощущение тревоги осталось, а перед ее уходом я вдруг предложила:
– Мам, а может, останешься у нас на ночь?
– я редко называла ее мамой, да еще и на ты, она хотела, а я как-то не соглашалась и тут само вырвалось.
– Нет, не могу, прости, дочка, - все поняла, но не желала сдаваться старушка.
– Тогда, может, завтра сходим по магазинам? Женьке платье купить надо, - слезы наворачиваются на глаза, но я стараюсь держаться. Ей только хуже будет. Мы же обе знаем, что недаром она о смерти заговорила. Я чувствую эту старуху с косой рядом.
В ответ тишина и грустная улыбка.
– У меня выходной, - тараторю боясь сорваться и зарыдать в голос - Вот и поедем по магазинам. Один день вне садика она переживет.