Разговор с великолепным Босфором
Шрифт:
– У тебя что-то болит?
– Нет, canim (дорогой), ничего не болит.
– Что-то случилось? – в своем стремлении докопаться до истины Акын был очень настойчив.
– Нет, все хорошо, ничего не случилось.
– Я точно знаю, что что-то случилось, просто по какой-то причине ты не хочешь мне говорить. Хорошо, скажешь, когда захочешь.
Акын отправил меня в душевую комнату для полного омовения перед никахом. А я на автомате делала то, что он мне говорил, и никак не могла озвучить ему, что я не готова читать никах.
Мы пришли в мечеть. Это небольшая мечеть рядом с домом Акына, в которой он часто читает намаз. Конечно же, все прихожане мечети и мулла прекрасно знакомы друг с другом. Акын проводил меня за шторку, которой была отделена от основного зала женская половина, а сам ушел еще раз поговорить с муллой и шахидами (свидетелями), которые будут свидетельствовать факт нашего бракосочетания. Я начала читать намаз, в конце молитвы попросила Всевышнего: «Дай мне силы обо всем рассказать Акыну, я боюсь его гнева».
Однако ничто не может длиться вечно. Шторка открылась, заглянул Акын.
– Ты готова?
– Нет еще, – мой язык стал деревянным.
– Сколько времени тебе понадобиться?
– Акын, я не могу сейчас читать никах, – наконец-то мои губы смогли произнести эти слова признания.
– Как? Почему ты сразу мне не сказала? Я держу людей, у них ведь есть свои дела, – Акын старался быть спокойным, но у него это плохо получалось. – Что случилось? – мой пока еще не состоявшийся муж был в полной растерянности.
А меня будто парализовало, причем все части тела одновременно.
– Сейчас я скажу им, что все отменяется, – Акын опустил ткань, скрывающую женскую половинку от нескромных глаз.
Я молча вышла из-за шторки, взяла свою обувь, начала одевать ее. Мои глаза были полны слез. Я вышла из мечети и пошла к выходу. Акын догнал меня и быстро прошел вперед. Перед мечетью было небольшое кафе.
– Давай посидим здесь, чай попьем, поговорим, – он не мог скрыть своего раздражения и некоторой злости.
– Хорошо, – я старалась не смотреть на него. Почему-то мне было стыдно. Но стыдно не перед ним, а перед самой собой. За свою трусость. За свое малодушие. За свой страх.
– Что-то случилось? – он повторил свой вопрос. Конечно же, без разборок не обойтись, Акын хочет узнать причины моего поступка. И это его право.
Естественно, как человек, умудренный жизненным опытом, он прекрасно понимал, что что-то произошло. Ибо я так устроена, что не умею притворяться. Мое внутреннее состояние моментально отражается на моем поведении. И если меня что-то гложет, то это сразу же становится заметно.
Я подключила все свои скрытые ресурсы в знании турецкого языка и постаралась объяснить Акыну, почему я отказалась сейчас читать никах. Я рассказала про сон, про нанейку, про ее слова.
– Почему ты решила, что ее слова были про никах? – для Акына были непонятны мои пространные объяснения. Что-то из области фантастики: сон, нанейка, какие-то слова.
– Я не уверена, но лучше подстраховаться. Она меня очень любила и пришла в ночь перед никахом не просто так. Она о чем-то хотела меня предупредить, – я старалась максимально доходчиво объяснить причины моего отказа.
– Ты знаешь, любая турецкая женщина, если бы я предложил ей читать никах, побежала бы в мечеть впереди меня, а ты отказываешься, – он искренне не понимал меня, а я никак не могла донести до него мою позицию.
– Что ж, хорошо. Давай, женись на турецкой женщине, раз уж ты так хочешь, – в отчаянии выпалила я.
– Ты что? – Акын опешил от моей реакции. – Мне не нужная турецкая женщина. Мне нужна ты.
– Раз так, значит, подождем. Завтра я уезжаю. Приеду через месяц-два, тогда и посмотрим. Ты меня любишь, я тебя тоже люблю. Небольшое промедление ничего не изменит.
Он не принял мои слова, но, тем не менее, согласился с ними. Ибо деваться было некуда. Не может же он меня, в конце концов, силой потащить под венец.
Мама Акына расстроилась больше всех. Она спросила меня:
– Дочка, может быть, ты хотела дома читать никах, а не в мечети? Мы можем все устроить.
– Нет, Тюркан-ханум, я отказалась не поэтому, – и снова рассказ про сон, про слова нанейки.
– Но ведь это всего лишь сон, не больше. И ты даже не уверена, что нанейка твоя сказала, чтобы ты не читала никах.
– Да, не уверена. Но лучше подождать.
Все родственники и знакомые были в полнейшем недоумении от моего поступка. А у меня в душе было четкое осознание того, что я все сделала правильно. Просто жаль, что не призналась сразу. Хотя Акын, как мудрый мужчина, понял, что что-то идет не так, ибо мое настроение в этот день было совершенно другим, не таким, как обычно. Но для него было совершенно неожиданным мой отказ читать никах.
Однако для меня самым главным было то, что я была совершенно спокойна. От осознания того, что все же смогла признаться в своем нежелании читать никах сейчас. Все встало на свои места.
Идеальный атрибут завтрака, или «не открывай»
Любой, кто отдыхал в Турции, несомненно, пробовал эти удивительно вкусные булочки. Название булочек – ачма, что переводится с турецкого, как «не открывай» (acma). Странное название для булочек. Вероятно, имеется в виду, что не надо разламывать булочку, чтобы посмотреть ее начинку, а надо сразу есть ее, чтобы насладиться этой чудесной выпечкой, мягкой, как пух, и сладкой, как мед.