Разговоры о кино
Шрифт:
— Как вот эта нынешняя информационная ситуация, ситуация девальвации информации, как она отразилась на роли писателя, на месте писателя, на возможностях писателя?
— За тем исключением, что нет смысла писать о современности, больше, пожалуй, никак не отразилась. Потому что писатель по-прежнему пишет тексты, издает бумажные книги и на этом зарабатывает. Только бумажная книга дает возможность капитализировать свой труд, и признак профессионального писателя — бумажная книга, а не текст где-нибудь на сайте «Проза.ру». Дело в том, что виртуальная среда априори не престижна. Любой может взять свою фотку и вмонтировать себя в «Porsche», но вряд ли кто воспримет это всерьез. «Porsche» должен быть в реальности и должен стоять у подъезда, вот тогда он будет престижным. Точно так же любой творческий продукт должен иметь некую
— Условно говоря, есть качественная информация, и есть информация некачественная.
— Не обязательно. Некачественная информация тоже может конвертироваться в материальные вещи. Мало, что ли, писателей-графоманов? К информации в данном случае одно требование — чтобы нашлось достаточное количество покупателей этой информации в материальной упаковке. Поэтому женские детективы будут издаваться в виде покетбуков, а не в виде фолиантов с гравюрами. А великолепные стихи или мудрые научные исследования останутся в виде электронных текстов. Увы. Но образ жизни производителя информации всегда зависит от характера материального носителя. Так что на образ жизни писателя интернет не повлиял, но в профессиональные писатели стали выходить такие производители информации, которые к литературе могут не иметь никакого отношения. В советское время в писатели выходили те, кого пропускает власть, сейчас — те, кого покупают потребители. Интернет здесь ни при чем.
— Круг Ваших интересов постоянно расширяется: есть исторические романы, вы к ним добавляете 90-годы, не скажу, что современность но, тем не менее, недавнее прошлое, затем добавляете нон-фикшн, добавляете документальный фильм, добавляете к этому работу над сценарием и т. д. В какой момент в кругу Ваших интересов появилось кино?
— Если говорить с профессиональной точки зрения, то появилось оно достаточно давно. В 2003 году вышел мой роман «Географ глобус пропил», и уже где-то в 2004 году права на экранизацию купила некая киностудия. Не буду её называть, она и сейчас активно работает. Там мне предложили написать сценарий по «Географу». Я написал сценарий четырёхсерийного фильма и понял, что работа сценариста — совсем другая работа, нежели писателя. А по натуре я всегда многостаночник. Мне нравится менять жанры, менять форматы. И для меня киносценарий стал таким форматом, которым мне захотелось овладеть.
— Вызов?
— Да. И я этим форматом овладел. Я написал несколько сценариев, за которые мне заплатили очень хорошие деньги, но фильмов так и не случилось, потому что помешали бесконечные кризисы — сначала 2008 год, а дальше пошло-поехало. Тем не менее, мои сценарии купили, следовательно, оценили профессионалы. Может быть, когда-нибудь эти фильмы все-таки появятся. Кстати, я писал сценарии не только к фильмам, но даже к полнометражному мультфильму.
— Насколько мне известно, у вас было два опыта — позитивный с «Географом» и негативный с «Царём». Что Вы делали по-разному в работе над этими сценариями? Как работа над одним сценарием отличалась от работы над другим?
— Это два совершенно разных опыта, потому что для «Географа» я не писал сценарий. Я просто автор романа, который был написан в 95-м году. А сценарий по нему писали Александр Велединский, Рауф Кубаев и Валерий Тодоровский. К их сценарию я не имею вообще никакого отношения. В их работу я никоим образом не вмешивался. А в фильме «Царь» я был настоящим сценаристом и, разумеется, имел право желать, чтобы фильм соответствовал моему сюжету и моей идее. Но Павел Семенович Лунгин переделал все так, как счел нужным, и он тоже имел на это право. Однако мне не понравилось, что очень важные вещи из сценария были вырублены, и я потом получал шишки, которых не заслужил, точнее, заслужил не я. Но про это можно долго рассказывать.
— Мне примерно, понятны каковы взаимоотношения режиссёра и сценариста, поэтому это мне неинтересно. Гораздо интереснее Ваш текущий проект — это «Тобол». Не знаю, каковы Ваши правила и насколько Вы открыто делитесь информацией о проекте, который в работе, но хотелось спросить, что было первично: роман или первичен был сценарий?
— Вообще первичен был канал HBO, как это ни странно. Меня страшно заинтересовал формат драматического сериала, а HBO производит самые интересные драматические сериалы, и мне очень захотелось поработать в этом формате.
— Практически это первый случай, когда автор из сценария делает роман. Потому что буквально года три-четыре назад проходила информация о том, что Джонатан Франзен заключил договор с каналом HBO на то, что следующий свой роман он напишет сразу для канала. В итоге они ни о чём не договорились, и он выпустил просто роман. В этом случае я думаю, что Вы являетесь первооткрывателем.
— Ну, не уверен. Тот же Мартин — он ведь ещё не дописал свою «Песнь льда и пламени», а многие сюжетные линии уже воплощаются в шестом сезоне «Игры престолов». Мартин ещё только пишет, а кино уже снято.
— Скажите пару слов, о чём эта история «Тобол»? О чём сериал, о чём роман?
— На самом деле всё разделяется на два больших вопроса. Один вопрос: о чём этот сериал, какой сюжет? Другой вопрос: как он делается, то есть в чём особенности формата драмсериала, его эксклюзив и актуальность в нынешнее время? Отвечу на первый вопрос. Это история о петровских временах в Сибири. Тогда Петр учредил губернии, в Тобольск приехал новый губернатор — князь Гагарин, он оказался очень деятельным человеком, много сделал для Сибири, и в тоже время был страшным ворюгой, а в конце концов закончил жизнь на виселице, Пётр его казнил. Но рядом с Гагариным действовало множество других интереснейших исторических личностей: картограф и зодчий Семён Ремезов, митрополит Филофей, который путешествовал по чащобам и крестил инородцев, тогда же случился военный поход против джунгар — это степняки-монголы, калмыки. Тут же были и раскольники, которые устраивали массовые самосожжения, и пленные шведы, которые везде совали свой шведский нос, и китайские караваны с контрабандистами, и так далее. Много всего интересного, много всяких линий, увязанных вместе в один узел. Это то, что касается собственно сюжета, вернее, обстоятельств действия. Но дело ведь не в сюжете. Даже на основе всех этих причудливых исторических реалий можно снять какой-нибудь традиционный классический пеплум вроде «Михайло Ломоносова», и это будет абсолютно архаичный продукт, несовременный и несвоевременный фильм, который сейчас никому не интересен, и его будут смотреть только пенсионеры. А современной эта история становится именно в формате драматического сериала. Но драмсериал — отдельный разговор.
— Хорошо, давайте поговорим, что делает сериал драматическим сериалом?
— Мне представляется, что драматический сериал — это новый уровень развития реализма, тот самый финиш, к чему шёл мировой постмодерн. А российский постмодернизм — всего лишь промежуточная ступень, которая у нас в России объявлена итогом, венцом творения и так далее в том же духе. На самом деле это ещё недоваренная каша, в готовом виде в литературе она и будет тем, чем является драмсериал в кино.
Формат нового романа приходит из кинематографа, потому что современная культура становится ещё и иконоцентричной. «Иконо-» в смысле «изображение», «иконка», а не церковный образ. Раньше культура была литературоцентричной, то есть литература являлась вербальной основой любого искусства. А сейчас мы уже общаемся не только словами, но и картинками. Например, приходит тебе СМК-ка: «Где ты?», и ты не отвечаешь, а просто фоткаешь окружающее на телефон и отсылаешь, то есть общаешься картинкой. Из того же разряда смайлики — картинки эмоций. И культура получает уже второй центр — это картинку. В таких обстоятельствах кино действительно становится главным из искусств, не в пропагандистском отношении, в каком имел в виду Ленин, а именно в отношении осмысления действительности. Кино сейчас оказывает влияние на литературу, как литература в своё время оказывала влияние на театр и на кино. И современный роман — некий аналог драматического сериала. Конечно, не драмсериал, изложенный словами, а литературное произведение, которое создаётся по таким же законам, по которым создаётся и драматический сериал. Оно и будет мейнстрим-романом нового формата.