Разлом времени (сборник)
Шрифт:
— Вы находились на балконе все четверо, и никто не уходил?
— Почему не уходил? Яцек сходил за курткой, я выходил, Павел.
— Надолго?
— Мы с Павлом минуты на три-четыре, не больше. Зашли ко мне и сразу назад. А Яцек чуть подольше ходил, его комнаты дальше по коридору.
— Уходили вместе?
— Нет. Яцек — сразу после того, как на балкон перебрались, а мы минут за двадцать до того, как шум услышали.
— В коридоре никого не встретили?
— Нет.
— А Яцек?
— Не знаю. Он ничего не говорил.
Павел.
— Вы здесь давно работаете?
— Первый год. Работой в полном смысле это не назовешь. У нас с Алексеем практика, а Яцек с Маруфом только институт закончили. Им Гюстав предложил в музее поработать, они согласились, приехали осмотреться.
— Давно дружите?
Улыбка на лице. Совершенно естественная, открытая. Похоже, дружба здесь настоящая. Как у нас с Андрюшкой. Но улыбки уже нет. Вспомнил о происшедшем и мигом стер ее с лица. Наверняка мучается сейчас, корит себя за легкомыслие. Отсюда и сухой тон ответа:
— Давно.
— Расскажите-ка, Павел, что вы делали после того, как мы ушли из зала.
Рассказывает подробно, старательно вспоминая все мелочи. Но ничего нового в дополнение к рассказанному Алексеем не узнаю. Грустно.
Яцек. Сидит сгорбившись, катает в ладонях бокал с темной жидкостью.
Заметив мой взгляд, пояснил:
— Борис налил какую-то настойку. Вкус мерзкий, но успокаивает.
Отставив бокал, резко вскочил, сжал кулаки:
— Ну кто, кто мог это сделать?
— Вы давно знакомы с Гюставом?
— Третий год. Он у нас в институте читал лекции. Такой человек!
— Он… крупный ученый? — слово «был» я так и не решился произнести.
— Какое это имеет значение? И что значит — крупный, мелкий, средний? Люди к нему тянулись, понимаете? Легко с ним было, интересно. Задаст, бывало, вопрос или идейку подкинет, мелкую вроде, незначительную. А начнешь думать, сопоставлять давным-давно известные факты — глядь, а за ними что-то новое… А как он радовался, когда у нас что-то получалось! Да и не только у нас… Знаете, я всегда думал, что история — это для него временно, хотя и любил ее Гюстав беззаветно. Так же как и Ольгу. Только все равно дорога его мне по-другому представлялась. Каким Учителем он мог стать! И вот… Найдете вы этого?
— Найдем. Только помоги. Скажи, ты уходил от ребят с балкона?
— Да. Зашел в комнату, взял куртку и сразу вернулся.
— Когда это было?
— Да практически сразу, как вы ушли. Точно, когда я вышел в коридор, вы с Андреем поднимались по лестнице на второй этаж. Андрей чуть впереди, вы — сзади.
— Когда возвращался, никого не видел?
— Нет.
Маруф. Самый низкорослый из четверки, но плотный и подвижный, словно шарик ртути.
— Что входит в твои обязанности? Кроме участия в спектаклях, конечно.
Улыбка широкая, чистая. И почти мгновенно — та же реакция, что и у Павла. Эх, мальчики, какой удар нанес
— Мы с Павликом готовим расчеты для проведения раскопок. В основном внизу, там, по мнению Гюстава, могли остаться развалины города.
— И как вы это делаете?
— По-разному, — пожал плечами Маруф. — Вообще-то археология — наука консервативная. Лопатка, совочек, кисточка — без них никуда. Гюстав любил повторять, что руки человека — самый лучший инструмент, что бы там ни изобретали ученые. Но аппаратура, конечно, появляется. Тот тайник мы с помощью ирий-излучателя нашли.
— Ты имеешь в виду тайник, где была шкатулка с перстнем?
— Ага. Гюстав с Ричардом долго спорили, где он может быть. А излучатель — раз и высветил! И дверь в подземелье так же нашли. Я вообще-то люблю с техникой возиться. Гюстав на меня и охрану замка возложил.
— Расскажи подробнее.
— Ну, охрана — это, если честно, громко сказано. Стандартный силовой купол вокруг музейного комплекса.
— Но ведь замок стоит на обрыве?
— Ну и что? Немного изменили программу. Получилась почти полная сфера. Силовое поле прижимается к скале. Очень надежно.
— А зачем она вообще нужна, эта защита?
— Ну, мало ли что… Дождь, ветер сильный. Музей все-таки.
— И когда ты ее включил?
— Как всегда. Посетители ушли, я проверил, не остался ли случайно кто-нибудь, и включил.
— Проверил… Это что, ходил по всем помещениям?
Похоже, моя назойливая тупость уже удивляла Маруфа, но отвечал он по-прежнему вежливо.
— Нет, что вы. Какой смысл ходить, если в каждом помещении датчики установлены. Если на территории музея есть посторонний, защита не включится.
— И в подземелье датчики есть?
— И в подземелье, и во дворе, и в дворовых постройках — везде.
— Значит, незаметно проникнуть в замок или выйти из него не сможет никто посторонний?
Что стоит за этим вопросом, мальчишка понял сразу. Побледнел, но ответил твердо:
— Нет. За это я ручаюсь.
Совсем весело… Классическое «преступление по-английски»… Читать про подобное я читал, а сталкиваться, слава богу, не приходилось… До сегодняшней ночи…
— Спасибо, Маруф. Скажи мне еще вот что…
Те же вопросы: кто уходил, куда, зачем, надолго ли, когда? Те же ответы… Стоп! Вот это важно.
— Когда, ты говоришь, вернулись Павел с Андреем?
— В половине третьего. Я ближе всех к залу сидел, слышал, как часы били, когда они вошли.
Осталось поговорить со старичком-горнистом. Вспомнил наконец его фамилию: Ройский, Вильям Ройский. Потом поднимусь к друзьям — может быть, они что-нибудь заметили. Больше сделать ничего не успею — небо на востоке уже светлеет, вот-вот прибудет шеф со следственной бригадой…