Разлом. Том 2
Шрифт:
— Что за чертовщина! — проревел мне берсерк в ухо, опасливо оглядываясь назад.
— Он — маг!
— Я не об этом! У них не бесконечный запас маны, он давно должен был выдохнуться! Но что-то долго держится, силён!
Не время допрашивать южанина о его познаниях, но весть об исчерпаемом ресурсе магии, воодушевляла. Оставалось только уповать, что у одноглазого не хватит сил для разрушения крепости. Нам нужно перевести дыхание, а там я что-нибудь придумаю… обязательно.
Миновав волчьи ямы, я выпустил в небо горящую стрелу, сигнализируя о необходимости открыть ворота. Спустя мгновение послышался грохот цепей и полотно моста стало опускаться вниз. Обернувшись, я уже не смог разглядеть даже смутных очертаний противоположного конца поля, сквозь столбы пыли, стремящиеся ввысь. Земля продолжала дрожать и проваливаться, обещая целиком утянуть за собой Рэйн.
Я последним пересёк распахнутые настежь ворота и спрыгнул с варга, твёрдо становясь на каменную кладку въезда возле Эйвара и Бруни. Воины продолжали инстинктивно пятиться к дальней стене, а мы трое замерли в проходе, словно бросали вызов подбирающейся к нашим стенам стихии. Трое мужчин против бездны, что не победить огнём и мечом, смекалкой и смелостью.
И в этот отчаянный момент, когда казалось, что госпожа удача отвернулась от нас, на моей груди ожил медальон. Он не обжег, как прежде, а завибрировал, загудел, испуская столб белого света. Из сердцевины самоцвета быстро поползла полупрозрачная, перламутровая пленка, обволакивающая стены Рэйна, и когда маг вплотную подобрался к крепости, то столкнулся с невидимым барьером.
Покрытые испариной, мы остались стоять на краю чёрной пропасти, прочертившей линию по фронтовой стороне крепости.
С той стороны поля донёсся истошный, разгневанный рёв мага и, ходящая волнами земля, замерла. Амулет схлопнул барьер и погас, вновь погружая нас в темноту.
— Закрыть ворота, — тихо скомандовал я, пытаясь разглядеть дно впадины, образовавшейся перед нами. На контрасте с молочным камнем стен, она выглядела ещё более зловещей.
— Во всяком случае, теперь мы точно знаем, что с этой стороны они точно не нападут, — нервно хохотнул Эйвар и устало плюхнулся на землю…
Со дня битвы прошло четверо суток. Войско Собислава не предпринимает попыток взять Рэйн штурмом, но и не уходит. Очевидно, нас все же решили заморить голодом. По моей вине мы оказались заперты в ловушке, с ограниченным количеством запасов…
— Не говори ерунды. Благодаря тебе мы все ещё живы! — парировал Эйвар, на случайно озвученные мысли.
— Согласен. Дыру в стене сделать не проблема, ты только команду дай, — закивал Джаред.
— Заделывать вы ее потом чем будете, когда придёт подмога Собиславу? — ворчал Бруни, перевязывая свои раны.
— Сколько осталось запасов?
Джаред замялся, не торопясь отвечать. Я поднял на него хмурый взгляд и он, прочистив горло, сообщил:
— Протянем ещё около трёх дней, господин.
— Проследи, чтобы накормлены были раненные и женщины, их обслуживающие.
— Они отказываются от своих порций в пользу воинов, господин.
— Проклятье… ещё и с ними воевать… Хорошо, я позже загляну в лазарет.
Настойчивый стук в дверь обратил на себя наше внимание. Через мгновение в проёме показался северянин в перевозбужденном состоянии. В руке он сжимал стрелу, наконечник которой обвивала полоска пергамента.
— Господин, — воин коротко поклонился, — эта стрела вонзилась в землю у западного стойла. Тут… послание…
Я жестом подозвал его к себе и развернул весточку.
«Войско Кацпера прибудет через два дня. Я предлагаю сделку: твоя жизнь, в обмен на жизни твоих людей. Если ты согласен, Рэйн больше не тронут. У тебя времени до заката».
Я пробежался по строчкам несколько раз, пока смысл слов в полной мере не достиг моего сознания, а затем зачитал послание вслух.
— Об этом не может быть и речи, — Эйвар саданул по столу, на котором со звоном подскочил поднос.
— Согласен, обсуждать здесь нечего, — кивнул Бруни, нахмурив густые брови.
— Боюсь, нам все же придётся вырубать дыру и спешно оставить Рэйн, — выдохнул Джаред, растерев лицо ладонями.
— И что бы об этом подумали те, кто пал здесь, защищая эту землю? Они бы решили, что мы подлые трусы, предавшие их память! — с жаром отозвался южанин.
— И что ты предлагаешь? Вести на верную смерть оставшихся людей, зная, что каждого из них ждёт семья?! — огрызнулся Джаред, всегда рассуждавший рационально. За это качество я и назначил его на должность старосты.
Бруни со злостью всадил нож в дерево стола и сквозь зубы процедил:
— Берсерки никогда не сбегают. Они борются до конца, даже если это будет стоить им жизни.
— А что если он блефует? — вклинился в назревающий спор Эйвар. — Что если это последний шанс заполучить Рюрика?
На мне сошлись три пары глаз и в воздухе вдруг повис всеобщий вопрос:
— А зачем ему, собственно, ты?
Я уверенно пожал плечами и как можно правдоподобнее предположил, вкладывая в свой тон искреннего удивления:
— По всему, у нас с ним старые счёты, но после того удара головой в Ледяном логе, я совершенно ничего не помню…
— Любопытно, при каких это обстоятельствах ты намозолил глаза магу Аваллона?.. — риторический вопрос Джареда, слетевший с губ скорее рефлекторно, нежели осознанно, озадачил всех. Он спохватился и, вернув себе почтительный вид, добавил: — Прости, господин. Язык мой — враг мой.
— Что ж, друзья, я выслушал ваше мнение, а теперь прошу оставить меня. Мне нужно все обдумать.
Они синхронно поднялись из-за стола и понуро поплелись к выходу. Последним покидал зал совещаний Эйвар и, обернувшись, заверил:
— Ты хороший воевода, Рик. Это видим не только мы. Возможно, они пытаются убрать тебя, чтобы им проще было добраться до нас. Подумай, что будет, если ты согласишься, а они потом перережут нас всех…
Дверь за ним закрылась, перекрывая мягкому свету дня доступ в мрачную комнату. Я снова взглянул на кусок пергамента, зажатого в пальцах, и прочитал буквы, старательно выведенные золой. Шестое чувство предательски молчало, бросая меня на амбразуру сомнений. Хотя, о каких сомнениях я говорю? Решение ведь было принято прежде, чем я дочитал до последнего слова. Брат Аголона во имя благополучия своего народа отдал двух своих сыновей, с меня же просят всего одну жизнь, которой я и так могу лишиться в любой момент. Так почему бы не воспользоваться ей с пользой? Правда, хозяин тела вряд ли будет доволен, но жаловаться ему уже будет некому. Нечего так надолго оставлять своё имущество без присмотра.