Разлом. Том 2
Шрифт:
Теперь мои мысли занимал наш разговор с магом, кое-что мне прояснивший и давший крупицу надежды. Император желает публично казнить преступника. Вот, кем я раньше был. Совершил преступление и не абы какое. Разве было бы самому Авал’атару дело до карманника, плута или шулера? Не думаю. Скорее речь идёт о преступлении против власти, а, быть может, и об оскорблении монаршего достоинства. Мой предшественник серьезно вляпался и от испуга испустил дух? Может и так. Только не сочетается подобная боязливость с тренированностью, силой, ловкостью и выносливостью этого тела. Дело явно в другом…
Альдерик. Так назвал
Итак, тропинка судьбы извернулась и подарила мне неопределённое количество времени. Теперь, мой путь лежит в Аваллон. Загадочный и таинственный, о котором мало что известно. Никогда бы не подумал, что буду так рад публичной казни в странствующем мире, но это шанс. Призрачный шанс повстречать там Алариэль и покаяться за то, что не сумел сдержать слово. Моя казнь — дело предрешенное, завязанное на кровной клятве. Жизнь за жизнь. Если сбегу, то Рэйну снова станет угрожать опасность, а это значит, что все было напрасно.
Устроив кое-как голову на железных прутьях своей клетки, из-под ресниц наблюдал за убаюкивающим мельтешением воинов. Обрывки фраз доносились до моих ушей так отстранённо и глухо, словно звуковая волна прокладывала себе путь через вату. Бессонные ночи и напряжение взяли своё. Отпустив себя, я наконец погрузился в глубокий сон.
Очнулся на закате. Спина и шея ныли даже сильнее, чем ушибы на лице. Ноги онемели от неудобного положения и требовали хоть какой-то разминки. Солдаты Собислава продолжали мельтешить, в спешке нагружая запряженные повозки пожитками. Я размял шею насколько это было возможно и окликнул ближайшего бойца:
— Эй, мне надо отлить. Выпусти…
Юный, я бы даже сказал, совсем зелёный мальчишка, обернулся ко мне и встревожено приподнял густые брови. Выданные доспехи, казалось, были велики, да и вообще в армейском антураже он смотрелся до смешного нелепо. Ему бы за партой сидеть и задачи решать, а не гнуться тростникой под тяжестью топора.
— Не велено, — прохрипел он осипшим голосом, затем прочистил горло и, набравшись смелости, повторил: — велено вас не отпускать!
— Так ты не отпускай. Просто дай зайти за воон то деревце и сделать свои дела. Убегать не стану.
— Не слушай его! Марш отсюда! — вклинился в наш налаживающийся диалог парнишка постарше, отвешивая отеческий подзатыльник зелёному юнцу. Тот, сорвавшись с места, быстро зашагал прочь, попутно поправляя великоватый шлем.
— Должно быть ваш воевода меня серьезно боится, раз не дозволяет даже справить нужду.
— Он не наш воевода, — огрызнулся парень быстрее, чем успел подумать. Встревожено оглянулся, жалея, что взболтнул лишнего и закусил уголок рта.
— Ваш не ваш, какая разница, если он помыкает вами и даёт указания? — я расслаблено, насколько это возможно в таких стеснённых условиях, откинулся на железные прутья, согнув ноги в коленях.
— Нам запрещено вести с тобой диалог, пленник. Замолчи! — он порывисто провёл топором по прутьям моей ловушки, извлекая звук, сводящий зубы оскоминой, и тут же отступил.
— Ладно. Но по нужде-то выпустишь?
— Нет!
— Что это, если не диалог? — усмехнулся я, скользя взглядом по постепенно пустеющему лагерю.
— Передай своему господину, что я не намерен ходить под себя. Если он не явится и не выпустит меня по нужде, я буду терпеть, пока не лопнет мочевой пузырь. Тогда вашему драгоценному императору будет некого показательно казнить. Кроме вас самих, разумеется.
Воин озадачено взглянул на меня, медленно хлопая глазами. Вероятно, представлял как именно он должен передать это требование магу, и что будет с ним, если он этого не сделает и я действительно так бесславно погибну. Белый, как парное молоко, он на деревянных ногах направился к знакомому шатру. Весть о заинтересованности императора в моей жизни, во всяком случае, до организации казни, значительно прибавила смелости. Теперь я мог позволить себе всласть поиздеваться над напыщенным магом, а, быть может, выводя его на эмоции, узнать что-то новое и полезное.
Оказался весьма веселящим вид разгневанного, раскрасневшегося мага, сдерживающего свою ярость на не крепком поводке. Я злорадно посмеивался, наблюдая за комичной картиной и жалея, что не слышу гневного шипения мага. Вскоре, Ронан стоял возле моей клетки, трясущимися пальцами всовывая ключ в замочную скважину. Дверь со скрипом открылась и маг выволок меня наружу, ухватив за рукав.
— Эй, полегче, у меня вообще-то руки связаны.
— Ты не представляешь какое я испытываю острое желание придушить тебя в эту секунду, — от клокотавшего внутри гнева, мужчину потряхивало, а лицо волнообразно искажали короткие судороги.
— Не сильнее моего желания отлить, — безразлично фыркнул, подпитываясь этой ненавистью. Поднял руки, закованные в наручники, практически к самому носу мага: — Освободишь или сам поможешь?
— И так справишься, — огрызнулся он и кивнул в сторону облюбованного мной деревца.
Спорить я не стал. Онемевшие ноги покалывало сотнями иголок, отчего каждый шаг оказывался настоящим испытанием. Пользуясь, отвоёванной капелькой свободы, размял конечности и растер затёкшие мышцы. К клетке и магу возвращался нарочито медленно, наслаждаясь своим скоротечным променадом.
— Сколько добираться до твоего Аваллона?
— Не терпится умереть?
— Хочу знать, сколько мне предстоит томиться в этой коробчонке, — честно признался, нехотя забираясь обратно.
Ронан выразительно зыркнул на меня одним глазом и закрыл дверь на ключ. Ушёл молча, не оставив и призрачной надежды на хоть какое-то разъяснение.
Через день в лагере остался только отряд, которому поручили наше сопровождение. У моей клетки кучковалось все больше солдат, из разговоров которых мне удалось собрать немного интересной информации. Так, я выяснил, что наша задержка с отправкой в Аваллон связана отнюдь не с неоконченными делами Ронана на Земле, а с тем, что у бедного мага совсем не осталось сил. Он истратил все до последней капли и остался неспособным открыть пространственный портал. Неоспоримый плюс, я полагаю. Из минусов то, что нам придётся бороздить просторы Аваллона пешком, а мне — в этом спичечном коробке. После такого путешествия, по прибытии ко двору, меня можно будет использоваться в качестве шута с таким-то искривлением всех конечностей.