Разлуки и радости Роуз
Шрифт:
— Хмм… Мне очень жаль, — бессильно повторила я.
— Но я решила не раскисать. Мне понравился этот дом, и мне идеально подходит его ранняя викторианская архитектура — нет лестницы к входной двери и нет подвала. Туалет у меня на первом этаже. И есть специальный подъемник в спальню — там у меня еще одна коляска. Дом пришлось слегка модифицировать. К примеру, стол на кухне чуть ниже, но внутренние двери я не расширила, поэтому и ношу перчатки. Не хочу жить в «доме для инвалида». Но у меня есть специальный въезд в душевую кабину, и я переделала
— Ты меня поражаешь. — Я была ошеломлена ее мужеством. — Но, наверное, тебе часто об этом говорят.
— Я смирилась, только и всего. Раньше я была озлоблена, но полгода назад взяла Тревора из приюта. Он обучался по программе «Лапа помощи». Его выбросили на улицу, — добавила она. — Нашли на шоссе трехмесячным щенком.
— О! Бедняжка, — сказала я. — Бедный маленький щеночек, — добавила я, хотя на самом деле собак не люблю.
— Раньше он был поводырем, — объяснила Беверли, — но у него плохо получалось.
— Как это?
Она взглянула на Тревора и понизила голос.
— Он совершенно не умел переходить дорогу. Вообще-то, — мрачно добавила она, и Тревор потупился в пол, — до меня у него было три хозяина. Но ему гораздо больше нравится быть собакой-помощником, верно, Тревор?
— Гав!
Я наблюдала, как он смотрит на Беверли и ждет следующей команды. Как будто она была кинозвездой, а он — ее самым преданным поклонником.
— Он так тебе верен, — вздохнула я. — И любит тебя по-настоящему.
— Но я люблю его вдвое сильней. — Тут раздался телефонный звонок. Тревор поплелся в прихожую и вернулся, сжимая в зубах беспроводную трубку. Беверли взяла телефон, коротко с кем-то переговорила и положила трубку. — Извини, — сказала она. — Это с местной радиостанции. Хотят взять у нас интервью. Я не против, ведь у меня куча свободного времени, и лишняя реклама обществу «Лапа помощи» тоже не повредит. Это совсем новый благотворительный фонд, — объяснила Беверли. — И им нужны хорошие отклики в прессе. И мы не против, правда, Трев? Кстати, можно я запишу твой телефон? — спросила она. — Так, на всякий случай.
— Конечно. — Я назвала ей свой номер, она записала его в электронную телефонную книжку, и Тревор отнес трубку на место.
— Ты работаешь? — спросила я, поднимаясь и направляясь к выходу.
— Конечно. Секс по телефону.
— Правда?!
— Нет! Пошутила! — Она рассмеялась. Даю дистанционные уроки английского для иностранцев. Скучно до одури, но помогает платить по счетам.
— А раньше чем занималась?
Беверли покачала головой, и впервые за этот час ее улыбка потускнела.
— Была учителем физкультуры, — ответила она.
Это объясняет таинственное сожжение хоккейных клюшек, подумала я, открывая дверь своего дома несколькими минутами позже. Встреча с Бев одновременно вдохновила меня и высосала из меня силы. Я с ужасом обнаружила, что к одежде прилипла шерсть Тревора. Я осторожно сняла все волоски до одного щеточкой, потом пинцетом
— Привет! Я увидела ваше объявление в газете, меня зовут Сьюзен… Привет, меня зовут Том, и я работаю фармацевтом… Добрый день, это Дженни, я мать-одиночка…
Меня не было всего час, и за это время я получила три отклика. За выходные набралось еще двенадцать, и я назначила встречи с пятью претендентами. Первым был унылого вида инженер по имени Стив. Он осмотрел весь дом, облазил все мои шкафчики на кухне — чертов хам! — как будто собирался покупать дом, а не снимать комнату. Потом пожаловал Фил, выглядел он многообещающе, но все время пялился на мои ноги. Актер по имени Квентин оказался ничего себе, но ненавидел птиц и курил. Потом появилась Энни, двадцати трех лет, у которой все было «зашибись». Дом был «зашибись», комната «зашибись». Энни работала в маркетинге, и это тоже было «зашибись». Через пять минут мне захотелось заколоть ее, но вместо этого я улыбнулась и сказала, что «обязательно позвоню».
— Это будет зашибись, — ответила она.
Я помахала ей на прощание, скрипя зубами. Еще был Скотт из секты «Рожденные заново», который намеревался проводить молитвенные собрания по понедельникам вечером, и студентка художественной школы Кэмбервелла с двумя кошками. Разочаровавшись во всех претендентах, я отправилась в местный спортзал, куда совсем недавно записалась на занятия по кикбоксингу.
— ВДАРИМ! И ВМАЖЕМ! И ВДАРИМ! И БЛОКИРОВКА! — кричал наш инструктор Норман по прозвищу Бешеный. — ВДАРИМ! И ВМАЖЕМ! И ВДАРИМ — и ВДАРИМ!! Вперед, девочки!
Я мутузила боксерскую грушу в зеркальной студии и представляла себе, что это Эд. В воображении я вламывалась в его дом одним ударом ноги и давала Мари-Клер Грей пинок под зад, от которого она улетала аж в Бэттерси. Если бы не эта вероломная маленькая сучка, мы с Эдом были бы до сих пор женаты и мне не пришлось бы делить свой дом с каким-то незнакомцем, которого я, возможно, возненавижу.
— Роуз, у тебя удар что надо! — похвалил меня Норман, когда занятие подошло к концу. Я вытерла пот с глаз нарукавной повязкой. — Раньше уже боксировала?
— Пару раз.
— Что ж, поверь мне, девочка, твоим ударом можно бронированную дверь проломить.
Расцветая от гордости, я приняла душ, переоделась и уже собралась выйти из клуба, когда мой взгляд привлекла записка, написанная от руки и прикрепленная к доске объявлений:
ИЩУ комнату в отдельном доме, юго-восточный Лондон. Очень спокойный, аккуратный молодой человек. До 400 фунтов в месяц. Обязательно: тихие соседи. Спрашивайте Тео, 07711 522106.
Я записала номер, позвонила Тео и договорилась, что в семь часов следующим вечером он придет посмотреть дом. Без пяти семь зазвонил дверной звонок, и я распахнула дверь. К моему удивлению, на пороге стояли сразу два хорошо одетых молодых человека. Очевидно, Тео решил привести с собой друга.