Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава, 4
Шрифт:
— Сиди тихо. Босс сказал, ты своя?
— Информационная Академия. Математическая обработка, — уныло кивнула она с благодарностью, открывая воду. — Но это в прошлом. На той неделе окончательно расстались.
— Неважно, — легко махнул рукой парень на водительском сидении и повернулся к ней затылком.
У Цубасы даже на какое-то время возник разрыв шаблона, пока она не припомнила, что многие из ребят, которые ездят на этом транспорте, тоже вояки в прошлом.
На сердце было
Через какое-то время принёсся еще один крепыш и коротко ввёл её в курс проблем заложника.
— Бегом со мной! То самое помещение! — коротко подвел он итог, переходя в галоп.
В помещении, где был Маса, её конвоир и вовсе, попирая уставы, демонстрировал полнейшее пренебрежение к "черепам".
Таблетка Масы, отключенная профильным полицейским департаментом принудительно (по крайней мере, все нефоновые активные функции), хоть и не с полпинка, но завелась.
Цубасе ужасно хотелось разреветься. Но и заставлять Масу нервничать тоже не хотелось.
Сдержавшись, она лишь поцеловала его, пользуясь возможностью.
А он, словно не принимая ситуации всерьез, как ни в чём ни бывало, сказал, что всё будет хорошо.
После чего обратился к деликатно зажмурившимся Ватанабэ и Садатоши:
— Господа, мне система говорит, есть ресурс для ремиссии. Оно вроде бы даже уже работает. Ну что? Скандалить дальше здесь будем? Или вам более интимная обстановка нужна?
— Ты о чем? — Хиротоши, видимо, ещё не переключился с форсированного режима концентратора, потому налету мысли собеседника явно не ловил.
Красноволосая про себя отметила, что на уровне нейро-манипуляций он сделал для её парня за эти минуты не так уж мало. С учетом своего дилетантского багажа.
— Ну вы же не думаете, что живыми людьми свою обосравшуюся жопу прикроете? — как обычно, манеры рядом с Масой даже не ночевали.
В любой другой ситуации Цубаса, попирая правила и этикет, сама хлопнула бы его ладонью по губам. Потом долго извинялась бы перед старшими.
Но подлец Садатоши, при ней выдав обещания очень определенного толка, судя по всему, сейчас взял свои слова обратно.
Да и на связи он отсутствовал, когда категорически не должен был этого делать. Его круглосуточная доступность оговаривалась отдельно, она присутствовала при этом.
— Слова. Выбирай. — Ледяным тоном процедил Ватанабэ в ответ.
— Моего законного представителя сюда, раз. — Светловолосый словно пожал плечами с нечитаемым выражением лица, хотя и был сейчас парализован ниже шеи (это Цубаса видела через свой концентратор. Думать в эту сторону было вообще ужас как страшно). — Представителя бюро по несовершеннолетним из префектуры сюда же, два: я не доверяю полиции в вашем лице. Представителя прокуратуры сюда, три. СЕЙЧАС. Но не из отдела общественного обвинения, а из надзора за законностью в правоохранительных органах. Хиротоши, я прямо обвиняю вас в личной заинтересованности, которая порождает конфликт интересов. Хидэоми, официально для вас: Цубаса Кимишима является членом моей семьи либо приравнена к таковому. Считаю, в вашем лице девятка допустила либо непрофессионализм, либо сознательное нарушение наших с вами негласных договоренностей.
Маса перевёл дух и продолжил:
— Сейчас сюда должен прибыть либо мой отец, либо его вторая жена. Они озвучат позицию штаба партии: лично мне всё происходящее очень напоминает недобросовестную конкуренцию перед выборами. Вы явно в коррупционной спайке с недобросовестными конкурентами.
— Ты с ума сошел? — только и смог сказать Ватанабэ, широко раскрывая глаза от удивления.
— А с вами нельзя договариваться, — спокойно ответил подросток, не мигая и глядя перед собой. — Суд и прокуратура разберутся! Я не знаю, как так получается; но посмотрите на всё моими глазами. Я загреб весь жар своими руками, так? О физических потерях пока молчу… У меня были договоренности с девяткой, так? Это всегда имело силу закона. А что в итоге? Я чуть коньки не отбросил, а вы нацелились арестовывать мою будущую жену. "Защищай слабых, борись с сильными". Мне больше нечего вам сказать. Да я и не хочу с вами разговаривать. Вы бесчестные люди.
— Я буду снаружи! — сидящий на полу крепыш, кажется, не открывая глаз, перетек в вертикальное положение.
После этого он бесшумно и деликатно исчез в дверном проеме.
Ватанабэ почувствовал, что закипает.
Садатоши, методически грамотно дождавшись ухода нижнего чина, крепко прихватил его за кисть руки:
— Погоди!
— Чего тебе?! — мгновенно окрысился комиссар в адрес товарища.
— Ваш сильный бицепсом коллега, который конвоирует Цубасу, нас же всё равно слышит? — как ни в чём ни бывало, подал голос со своего места младший Асада.
Полицейские сверлили друг друга взглядами, не обращая на него внимания.
— Да, — многозначительно сжала губы красноволосая, подвигав бровями. — Ему ж доступ к моему нейро-концентратору передали; иначе как бы он меня контролировал?
— Так я же не в курсе этих ваших возможностей прогресса. — Лицо Масы с усеченной версией мимики смотрелось пугающе. — Уважаемая полиция Токио! — он обратился ко взрослым. — Теперь вы понимаете, как я себя чувствую? Хиротоши, обращаюсь в первую очередь к вам. Это была иллюстрация, если что.
— Ты не слишком ли далеко заходишь? В наглядных примерах? — Ватанабэ, прекратив меряться взглядами с инспектором, наконец обратил внимание на школьника.
— По главному пункту не спорите? То есть, вы согласны, что это подстава? Забегая вперёд: я вам со своего места, разумеется, ничего не сделаю. Можете расслабиться…
— Да? — бровь комиссара скептически изогнулась вверх.
Его взгляд остался холодным.