Разноцветные дни
Шрифт:
В общем, догадок было более чем достаточно.
Но догадки догадками, а птица действительно несколько дней заменяла мне няню. Забавляла и отвлекала малыша. А тому радости через край.
Однажды майнушка исчезла.
Я думал, ее схватила кошка.
Но как-то, проходя мимо соседнего тополя, я заметил дупло. Из него вылетела наша знакомая. Увидев коляску с малышом, она звонко заверещала.
Ах, как же я не догадался! Весна в разгаре. Ведь и птице давно пора обзаводиться своим потомством…
БАННЫЙ
Зима была бесснежной, но холодной. И вот бесконечные серенькие дни сменились искрометными мартовскими деньками. Весна!
Утром над землею прошумел освежающий ливень. К обеду набухшие влагой тучи уплыли поближе к горам, оставив во дворе широкую лужу.
В небе засияло, будто умытое, солнце.
И тут началось!..
Первой возле лужи спланировала ворона. Серая, растрепанная. Оглянулась по сторонам, проскрежетала: «Ккыр-р!» — и смело ступила в воду.
Брызги полетели по сторонам.
Хор-рошо после зимы принять теплую ванну!
Накупавшись, ворона села на телевизионную антенну и принялась охорашиваться. Да так тщательно, словно ей вот сейчас лететь на свидание!
Следом за вороной прилетели три майнушки. И тоже — к луже. Плещутся, взбивают крыльями воду, верещат, будто торговки на базаре.
«Пре-лест-но, пре-лест-но!»
После шумных майнушек возле «солнечной ванны» опустились две трясогузки. Эти — модницы! В каждом движении пластика. Ни одной капли мимо.
Трясогузок сменила парочка домашних голубей.
«Настоящий птичий банный день!» — удивился я.
Голуби купались недолго. За ними наступило затишье.
Взбаламученная лужа отстоялась, приобрела прежнюю прозрачность. По воде заскользили солнечные зайчики. Словно кто-то баловался зеркальцем.
И тут откуда-то к луже прилетел воробей.
Чумазый, с общипанным хвостом. Зима для него была особенно трудной…
Воробей не полез сразу в лужу. Наверное, это был «битый» воробей. Сначала он попробовал лапкой воду: «Холодна ли?» А убедившись, что нет, залез по грудку в солнечную ванну.
«Чир-р чиви, чир-р чиви!» — зачирикал от радости серокрылый.
И вода под ним забурлила фонтанчиком.
Минут пятнадцать барахтался воробей в луже, Дольше всех. Потом с трудом взлетел и сел на ветку яблони, отряхивая намокшие перья.
Тут-то я и увидел, какой он симпатяга. Хвост после купания выровнялся, а на сероватой грудке особенно четко засияла черная «бабочка». Ни дать, ни взять — конферансье!
«Чир-р чиви, чир-р чиви!» — посмотрев в мою сторону, прочирикал он. Затем воробей перелетел на другую ветку. Подцепил клювом какого-то жучка. С аппетитом проглотил. Стал озираться по сторонам: где бы напиться.
Опустился снова к луже. Вода показалась ему мутноватой. Вот ведь чистюля! Сел на цоколь крыши. Небольшой желобок был наполнен дождевой водой. Воробей сделал два-три глотка.
«Чир-р чиви!» — понравилось.
Я думал, на этом птичий «банный день» окончился. Подумал и ошибся. К луже прилетела горлинка. Ее в нашем краю зовут глиняной птицей. За светло-палевый землистый цвет. Вот уж кого не ожидал, того не ожидал. Горлинки боятся воды, а эта сама полезла в лужу. «Банный день» продолжался…
Я встал из своего «скрадка» под огромной орешиной и направился к дому. Нужно было собрать белье. Ведь мать еще с утра затопила баню.
ХОДУЛОЧНИК-КУЛИК
Весенний воздух над рекой, как туго натянутые струны. Звенит-поет на все птичьи голоса.
Кого только нет в этом оркестре!
Острый, опытный слух отличит и крик белокрылой чайки, и малого зуйка, и круглоносого плавунчика, и береговых ласточек, и желтых трясогузок и еще многих-многих других птиц, названия которых сразу и не упомнить…
Воздух словно крошится от мельканья крыльев.
В глазах рябит от воды, птиц и солнца.
Устав бродить с удочкой, я прилег под выдранным корневищем лоха, смытого недавним паводком.
Хорошо. Прохладно. Ноги после долгой ходьбы приятно гудят…
Вдруг в шагах десяти прямо на отмель спланировала небольшая птица.
Пригляделся. Ну, да! Это ходулочник-кулик. Голова и грудь белые, а спинка и крылья темные. Тельце невелико, зато ноги длинные, заметные, вишневого цвета. Очень похожи на ходули. И ходит птица высоко их поднимая. Не поэтому ли кулика назвали ходулочником?
Сделает несколько шажков по самому берегу, остановится — и тюк! — острым клювом-шильцем в ил.
И ведь никогда не промахнется. Обязательно вытащит то крохотного моллюска, то личинку, то червяка…
Откуда же такое чутье? Ведь добычи не видать ни под илом, ни под водой… Для меня, да и для науки, это остается загадкой. И приходится только завидовать таинственному умению ходулочника-кулика. Ведь сколько тяжелых и скользких камней приходится перевернуть иной раз рыболову, чтобы вытащить два-три ручейника-червя, прежде чем устроиться с удочкой на берегу!
ДОБРЫЙ ИНСТИНКТ
Рыбачил я как-то на Аччик-куле. Занималось раннее летнее утро. Клев был в самом разгаре. Караси, как очумелые, топили поплавок. Успевай только подсекать.
Хорошая зорька, удачная. И прохладный ветерок со стороны степи. Ни комаров тебе, ни зноя.
И тут вдруг с шумом-плеском на середину озера спланировали утки-лысухи. Три-четыре пары. Целый табунок! Плавают, ныряют под воду, перекликаются меж собой. Меня не замечают. Ведь я для них невидим, скрытый сеткой тростника.