Разновидности зла
Шрифт:
– Черт, держись… – Араб посмотрел на небо и выругался последними словами – только здесь не подохни, я же тебя убью за это.
Эксфильтрация, ее способ – совершенно не подходили для раненого. Но делать было нечего…
Он застегнул ремни привязной системе на Бесе, потом влез в нее сам, пристегнул все ремни и застегнул замки. Длинным эластичным жгутом приторочил тюк с имуществом. Последним – он выдернул чеку самоспасателя – и на его глазах с шипением начал надуваться небольшой воздушный шар, он тянулся в небеса, вытаскивая за собой трос с усилием разрыва несколько тонн. Оранжевый, яркий шар тянулся в небеса…
Араб встал в исходную, удерживая Беса и посмотрел на часы. Пора…
Несмотря на то, что они не раз проходили это на тренировках – рывок был неожиданным и просто немыслимой силы. Идущий на небольшой высоте самолет, ориентируясь по
23
Спасательный и ударный самолет спецназа. Четырехдвигательный, в отличие от первой Летучей мыши, примерно соответствует АН-70, оснащение как у MV-130, только еще вдобавок – на нем установлен радар для наземного обзора и наведения на цель, две подвески ракет Штурм и шестиствольная 30 мм пушка… Этакий "мини-ганшип", способный выполнять самые разнообразные миссии по заброске, эвакуации, поддержке бойцов спецназа, разведке, патрулированию местности, координации действий наземных сил и многие другие.
Сразу несколько человек начали освобождать их от подвесной системы, раскрывать замки. Кто-то поднял его, оттащил в сторону и куда-то посадил.
– Как вы, господин полковник? Выпьете?
Это оказалась даже не водка – разбавленный градусов до шестидесяти, пахнущий резиной спирт, которого у авиаторов всегда в достатке. Араб хлебнул, не подумав – и его чуть не вывернуло наизнанку. Часть спирта все же проскочила в горло, он закашлялся…
– Черт… Бесу… помогите. Ранен…
– Им уже занимаются, господин полковник. Мы возвращаемся. Идем на Баграм. Вам что-нибудь нужно?
– Черт… нет…
Его оставили в покое – и он так и остался сидеть у огромного морского типа бункера, из которого питалась шестиствольная пушка, главный и единственный калибр самолета. Перед глазами плыли круги, тошнило – от спирта от перегрузки, от всего. Но он знал, что это не более чем отходняк, надо просто посидеть и все пройдет. Перед посадкой – его побеспокоят, скажут, где сесть и как пристегнуться…
Недалекое прошлое
Май 2015 года
Северный Кавказ, Чечня
Волчье логово
Северный Кавказ…
Километры и километры гор, быстрые, горные реки, потайные тропы. Схроны с оружием. Спокойно – здесь не было никогда, особенно в Чечне. Разбои, грабежи, налеты. Окончательно – Чечню замирили в семидесятых, но спокойствия тут прибавилось лишь немного. Какие-то тейпы служили Белому царю, какие-то работали, какие-то – разбойничали…
– Ас саламу алейкум!
Небольшой строй пацанов в камуфляжной форме стоит на плацу объекта, известного как Волчье логово. Всем им – по четырнадцать лет, все – чеченцы. Суровые, светлокожие, более светлые, чем у русских сверстников лица, кое у кого уже пробиваются усы и борода. Камуфляж, принятый в русской армии – но у каждого на поясе серебрится родовой кинжал. Все – крепкие, с тонкой, утянутой ремнем до предела талией, короткие, но не такие как в русской армии стрижки. Почти все черноволосые, трое рыжих – но светловолосых ни одного. На казарме – совершенный сюр – слева портрет Его Величества Императора Николая в форме Дикой дивизии, справа – портрет Имама Шамиля, долгие годы воевавшего с Россией. Кстати, сын имама Шамиля стал генералом русской армии.
– Ва алейкум ас салам! – как один, выдыхает строй
Начальник центра перед строем стоит один, в одиночку. Носатый, с короткой, черной с проседью бородой, крепкий. На камуфляже – нашитые
Инструктор говорит негромко, но внушительно. Пацаны слушают, затаив дыхание.
– Значит так, джигиты. К нам приезжают казаки. Как и в прошлом году, как и в позапрошлом году, ва-а-а-а…х. Вас четырнадцать – и их четырнадцать. Они снова вызвали нас на состязание и говорят, что победят. Я в это не верю. Я не верю, что какой-то казак может хоть в чем-то победить нохчу. Верно я говорю?
– Так точно!
– Вас всего четырнадцать, но вы лучшие из лучших. Вы мужчины и такими же мужчинами были ваши отцы и деды. Вы произошли из лучших родов и уважаемых тейпов, в ваших жилах течет волчья кровь! Мы – дети волков! Волей Аллаха мы заставим казаков бояться даже наших имен, произнесенных вслух! Аллах с нами!
– Аллах с нами!!!
– Отныне вы – освобождены от всех дежурств, всех нарядов. Вас не касается ни подъем, ни отбой. Все, чем вы занимаетесь – стрельба, джигитовка, походы по горам и пересеченной местности, рукопашный бой. Перерыв – только на сон и принятие пищи. Если кто-то не может больше – тот подойдет и скажет мне об этом.
Молодые джигиты сурово молчат. Все знают, что правило такое есть, но кто подойдет к колоколу – тот станет позором всего тейпа.
– Разойтись. Через двадцать минут – собраться здесь же. Автомат, пять боекомплектов. До второго стрельбища пойдем пешком, спускаться будем тоже пешком. Транспорт – больше не для вас. Вопросы?
Строй молчит.
– Разошлись!
– Петров…
Высокий, не в отца, а в дядю, молодой казачина – сделал вид, что не слышал за надсадным ревом двигателя
– Мишка! Дылда!
Казак мгновенно вскинулся, одним кистевым движением руки – бросил в шутника монету, которую перебирал между пальцев. Не в лицо.
– Черт… совсем сбрендил…
– Это он после Маньки такой… взрывной.
– То-то он с ней на танцульцах то обжимался…
– Мишк, а Мишк! Раз обгулял – то и женись! А в приданое долю в элеваторе проси! Нехай не обеднеют!
Это было уже слишком – Дылда хотел "прислать" шутнику по морде, но не успел – вмешался их инструктор, ехавший в том же самом кузове.
– Цыц! Взгакались как бабы! Христиан!
– Я, господин полковник! – вскинулся белобрысый, совсем похожий на русского казачок, который отпускал такие рискованные шутки.
– Завидуй – молча. Не слышу!
– Есть…
Казачата – захихикали, пряча смешки в кулак.
Они уже проехали Грозный – последний форпост цивилизации в этом районе, город, где относительно мирно уживались чеченцы и русские. Машина шла дальше в горы, по Дикой территории, на которую русским соваться не стоило. Да и вообще – посторонним людям соваться не стоило. Вряд ли убьют, но и рисковать не стоит. Когда замирялись – с тейпами был заключен своеобразный пакт о разделении полномочий. Старейшины всех тейпов – поклялись на верность Его Величеству и обещали давать людей в армию, пресекать набеги из горной Чечни, признать наличие казачьих застав и таможенных постов на границе и выдавать преступников, коли такие будут на их территории. В ответ – Престол обязался не лезть без нужды в их дела, обеспечить всем чеченским детям бесплатное образование с обязательным курсом родного, чеченского языка, а так же – делиться с тейпами доходами от добываемых на территории Чечни полезных ископаемых. Прежде всего – от нефти, которой было немного, но она была легкой, высшего сорта. Еще – чеченцы занимались сельским хозяйством, выращивая дефицитную баранину, поставляли дорогие сорта древесины – на равнине, у Грозного были расположены фабрики, там делалась дорогая мебель и заказные, дорогие оружейные ложи из чеченского ореха. Поскольку рождаемость в горной Чечне была высокой – значительная часть молодых людей спускалась с гор в поисках работы, но чаще – уходила в армию. В горах – было несколько учебных центров, где преподавали чеченцы, эти центры отправляли в армию не отдельных бойцов – а подготовленные отделения, роты, батальоны – спаянные дружбой и круговой порукой. Чеченцы не любили русских, но очень сурово относились к клятвоотступникам, какая бы клятва не была предана. Считалось, что кто предал один раз, тот предаст и второй. Потому – чеченцы служили, в основном на Востоке и служили так – что порой достаточно было появления чеченского батальона в каком-то месте, чтобы бандитская активность там прекратилась.