Разновидности зла
Шрифт:
– На пулемете готов! – доложил капрал, который уже четыре года отпахал в полку и понимал, что к чему
Лейтенант рассматривал улицу. Все шло к худшему – автомобильный поток ослабевал, людской – еще больше. То тут, то там виднелись захлопываемые ставни. Люди тоже слышали это и готовились к худшему…
– Бак, смотри назад…
– Есть!
– По фронту! – заорал МакКормак – групповая цель!
Лейтенант успел повернуться – чтобы увидеть нелепый на этой улице, громоздкий и роскошный лимузин Коулман, [65] идущий в их сторону, и следом за ним – Рейндж-Ровер, на подножках которого висели гроздьями бойцы с автоматами, а в окно которого – высовывался черный флаг.
65
Coleman– известная и в нашем мире марка, производитель лимузинов на шасси обычных больших седанов. В Британии эта марка считается правительственной, как у нас ЗИЛ к примеру – потому что на Даймлере, Роллс-Ройсе или Бентли членам правительства ездить нельзя,
– Не стрелять!
– Они вооружены!
– Мать твою, не стрелять! Не стрелять!
Дело в том, что лейтенант узнал машину. Человек, который владел ею – бывал в штабе и не раз, в то самое время, когда он его охранял. Конечно, он использовал не эту машину – а внедорожник РейнджРовер с затемненными стеклами, которых в городе было полно.
МакКормак выполнил приказ – но приказ не говорил о том, что не надо быть готовым открыть огонь – и потому он отслеживал продвигающиеся машины прицелом своей установки, готовый угостить сотней – другой пуль калибра 0,5 дюйма всех, кто этого заслуживает.
Машины остановились, когда лейтенант вышел из Шерпа и повелительным жестом приказал "стоять". Из Рейнджа – посыпались бандиты – личная охрана.
– Он умирает! Он умирает! – закричал кто-то
– Молчать! – заорал лейтенант – по-английски! И кто-то один! Кто умирает?!
– Шейх умирает!
– Он истекает кровью!
Несколькими днями ранее
04 июля 2015 года
Пешавар, Британская Индия
Три мудреца с Востока
Мы прибыли сюда с дарами
Издалека…
Круг Матарезе
Пешавар, перекресток путей – богат гостиницами. Любой путник, богат он или беден, или беден – найдет себе пристанище по кошельку. Богатым – отели в старом Пешаваре, построенные британскими отельерами в стиле "британский радж". [66] Победнее, но тем кто приехал по делам – безликие гроздья отелей около основных рынков и торговых путей, около них есть большие склады дл товара, которые можно взять в аренду вместе с номером. Тем, кто приехал не по торговым делам, но не имеет достаточно денег, чтобы поселиться в центре – лучше посоветовать покинуть этот город как можно быстрее. В Пешаваре неспокойно, похищают людей и для "отдыха в краю приключений", для того, чтобы почувствовать себя первопроходцем лучше выбрать другое место. Например, Абботабад, небольшой городок в горах, поросших соснами, где все старшие офицеры держат свои виллы и там расквартированы войска. Ну, а тем, кто приехал продавать себя или своих детей – найдется крыша и охапка соломы в одном из морских контейнеров, поставленных возле рынков – за сущие пенсы или вообще бесплатно.
66
Британское господство, британская власть. Причудливое соединение западных и восточных мотивов. Этот стиль не только не исчез, как в нашем мире – но и укреплялся, большая часть промышленности Метрополии работала на Восток и вынуждена была учитывать вкусы покупателей.
Город Пешавар, город на Великом Шелковом пути – город совершенно библейский, здесь проходят сквозь время и пространство, из двадцать первого века в восемнадцатый каждый день, и не по разу. Современные трассы, военные городки, база ВВС, которая теперь принадлежит русским, потому что русские подошли совсем вплотную к городу, бетонные трассы с высоченными, выше метра отбойниками, на которых можно держать сто двадцать – сто тридцать километров в час. Но стоит только сойти с главной улицы – и вот ты уже в веке девятнадцатом. Бачи в сандалиях с деревянными подошвами, торгующие вразнос самодельными сладостями, лепешками и чаем, суровые, бородатые, обветренные лица, в которые намертво въелся особенно сильный, горный загар, кривые кинжалы за поясом. Торговля на каждом углу, плакаты с наивными сюжетами из Болливуда, прикрывающие убогие, щербатые, рушащиеся на глазах стены старых домов. Телеги запряженные быками и волами, водоносы и дровоносы со своими огромными телегами, которые на вид не под силу стронуть и троим, автомобили, разукрашенные как индуистские храмы. Здесь жили просто: испражнялись прямо на улицах, лечились чтением Первой суры Корана, резали жен только потому, что пошел какой-то слух – ибо честь мужчины дороже жизни женщины. И жили… англичане не смогли ничего изменить, хотя честно пытались. И русские не смогут. Никто – не сможет…
Несколько человек – прибыли в Пешавар с Запада, с русских территорий. Пуштунские территории сейчас – начинались в пяти милях от городских окраин, так что "прибыли" сильное слово – но будем считать, что прибыли. К таким гостям с пуштунских территорий всегда относится настороженно – но русским не был ни один из них, и это снимало часть подозрений. Невысокие, узкоглазые дети гор – киргизы, в которых причудливо перемешалась кровь белых и азиатов, один казах, бородатый, широкий и крепкий, трое или четверо, национальность которых так сразу и не определить – то ли узбеки, то ли таджики, то туркмены то ли еще кто. Все пожилые – ни одного моложе сорока, и из этого тоже можно сделать определенные выводы: под подозрением всегда молодые, именно они служат и в армии, и в спецподразделениях. Но не эти – старшему среди них было вообще лет шестьдесят, и можно было сомневаться только насчет возраста киргиза, потому что у него, как и у всех представителей азиатских рас определить возраст по внешнему виду очень трудно.
Все они – были одеты как купцы – не бедные, но и не богатые, все они шли одним караваном, но не разговаривая между собой и не общаясь во время привалов – здесь каждый предпочитал общество соплеменников, которых в караване было достаточно. Каждый из них был достаточно богат, чтобы нанять одну – две машины под товар, и достаточно предусмотрителен, чтобы не брать с собой деньги, которыми нужно было расплачиваться за товар. Их деньги – ждали их в местном отделении хавалы, которая здесь, в Пешаваре называется "хидж". Невидимая финансовая сеть, связывающая страны и континенты – уничтожить ее не могла даже русская контрразведка.
Люди с Запада остановились в безымянной гостинице в Хаятабаде, заплатив за десять дней наличными, русскими рублями (а чем еще, если шли с запада), оставили на месте нехитрый скарб и разошлись по своим делам. В Хаятабаде – кроме нескольких "потогонных" фабрик, где работали беженцы – было несколько рынков, среди которых главным и одним из крупнейших в мире был рынок Кархано…
Кархано-маркет (рынки здесь назывались именно трак, с приставкой маркет на английский манер) не был похож на рынки, какими их представляют себе в России. Это был целый торговый город, стихийно сложившийся, разраставшийся на бойком месте на протяжении десятилетий и сейчас насчитывающий более пяти тысяч магазинов и лавок. Это место изначально было не рынком, а обычным жилым районом, но как только торговцы поняли, что на этом месте можно сделать деньги – они скупили все квартиры, все дома и превратили их в торговые дома в том понимании, в каком это было в средневековой Европе: на первом этаже магазин, на втором склад, на третьем тоже склад, а иногда и производство, на четвертом – живет хозяин дома и его семья, и тут же располагается контора с приказчиками, бухгалтерами и всеми, кто нужен для дела. Здесь было так же: для товаров поставили в несколько рядов один на другой контейнеры, частично перекрыв улицы и создав закрытые галереи с потолком на уровне второго – третьего этажа. Везде было электрическое освещение – на этом тут не экономили, покупатель должен был видеть товар лицом, висела реклама. Выделялась известная всему миру Кока-Кола и ее вечный конкурент – Пепси-Кола, остальные вывески были местными, написанными на урду, пушту, английском, иногда и на русском. Здесь продавали все, но специализировался рынок на дорогой одежде и электронике. Сюда – пастухи и землевладельцы с севера привозили шкуры и здесь же, прямо в домах – работали фабрики, на которых поденщики выживали кожаные куртки, плащи, утепленные дубленки всех видов, делали обувь. Те, кто приходил с Запада – обычно покупал это, потому что вещи здесь были необычными, ручной работы и в то же время дешевыми. А продавали пришельцы с запада здесь – обычно электронику и различные технические приспособления и вещи. В северной Индии было широко распространено кустарное производство, потому что оригинальные британские вещи стоили очень дорого и кустари съезжались сюда с половины Индии, чтобы приобрести нужные вещи, от молотка и до небольшого станка русского производства. А что вы хотите – если обычный с виду резец для токарного станка русского производства стоит как двадцать английских – но при этом он сделан не из обычного металла. У него кромка из кубического циркония, и потому его не надо затачивать, править и он послужит еще твоим детям. Два мира – встречались здесь, обмениваясь плодами своими на этом клочке земли – и разноязыкий гомон здесь не смолкал круглые сутки…
Коренастый, бородатый купец, мало чем отличающийся от таких же, как он торговых людей – недоверчивый, прислушивающийся, машинально оценивающий качество вещей на витрине – сошел с маршрутного такси, которые в этом городе были специфическими, на длинном шасси джипа ЛэндРовер и канул в толпу как камень – в воду. Он шел неспешно, и в то же врем собранно, никого не толкал и не задевал – но умудрялся продвигаться в кипящем водовороте толпы довольно быстро.
На углу – он остановился. Купил у бачи – мальчика, торгующего вразнос с лотка как русские коробейники когда-то – две большие самодельные конфеты "барфи", это нечто среднее между шоколадным батончиком и русским леденцом – петушком, делается на основе сухого молока. Сунул одну конфету в рот, другую в карман, продолжил свой путь. Его взгляд, как щуп в руках опытного сапера – с одинаковым равнодушным профессионализмом рассекал пространство, втыкался то в установленные на крыше, побитые ветром рекламные щиты, за которыми может быть наблюдатель, а то и снайпер, то в вооруженного самодельным помповым дробовиком бородача у лавки ювелира – охранник, то в полицейский внедорожник, на переднем сидении которого спали безучастные ко всему полицейские. Он ощупывал толпу опытным взглядом мясника или хирурга, точно знающего, что скрывается под кожей в том или ином месте и где надо резать. Его интересовало, нет ли здесь засады, не сдали ли их, не поджидают ли его боевики, а то и оперативники контрразведки. Он был нетороплив, обстоятелен и мудр, ибо он дожил до пятидесяти двух лет и тридцать с лишним отдал Родине и Его Величеству. Он был старым солдатом невидимого фронта, и это значит, что он не был смелым, ибо старых и смелых солдат не бывает, бывают старые и осторожные. Он шел по улице и присматривался к тому, что происходит, готовый в любую минуту оборвать контакт, раствориться в толпе словно старый, многое повидавший сом – в черноземе болотного озерца. Но тут не было ничего – ничего такого, что подсказало бы ему, что впереди ждет опасность…
Человек немного сбавил темп. Шагнул вправо, нырнул в загадочный, запретный для чужих торговый город, где контейнеры – крыша над головой, и где можно исчезнуть без следа. В этом ряду, оживленном и шумном – торговали запасными частями к мотоциклетной технике. На промасленных брезентовых полотнищах лежали самые разные детали, к самым разным мотоциклам, от БСА-Энфильд до современного Триумфа, от неприхотливого Ижа до гоночного Кавасаки, от трудяги ДКВ с его мотором родом из тридцатых и грузовой платформы на триста килограммов груза до модернового Полариса на четверых с багажником. Мотоцикл был самым популярным видом транспорта в Индии, потому что здесь не было зимы, ездить можно было круглый год, а девяносто процентов жителей – это миллиард двести миллионов человек – не могли позволить себе машину.