Разновидности зла
Шрифт:
Это был Аслан Арсанукаев, лицо его было вымазано грязью, глаза блестели лихорадочным, нездоровым блеском.
— Сказал?
— Да. Ваха и его люди идут сюда.
— Это хорошо… — задумчиво сказал чеченский предводитель.
Поскольку казаков в лесу еще надо было найти, чеченцы сначала разделились на небольшие группы, чтобы прочесать хорошо знакомый им лес. Делились по обычному тейповому принципу — тейпы входят в тухкумы, военно-политические объединения, и точно так же разбились и чеченцы, по дружественным родам и тухкумам. Теперь казаки были обнаружены, и надо
Впереди снова послышался заунывный волчий вой.
— Это Салман, — шепотом прокомментировал Аслан, — он их видит. Боковой дозор только что прошел, они вон там.
— Куда они идут?
— Думаю, к ручью. Им надо пить, это мы можем не пить в горах…
Аслан нехорошо улыбнулся. Он знал, что чеченцы всегда и во всем сильнее казаков. Просто потому, что казаки живут на равнине и у них богатые земли, а чеченцам приходилось связываться в связки, чтобы косить траву на горных лугах. Сильнее будет тот, которому все достается большим трудом…
— Когда подойдет Ваха? — спросил князь.
— Сказал — до заката.
— Вот и хорошо. Салим пошел, чтобы предупредить Адама и его людей, они тоже скоро подойдут. Нападем на них этой же ночью. Они подумают, что мы будем их гнать еще целый день… но мы разберемся с ними сейчас…
Наученные горьким опытом казаки, расположившись на ночлег, использовали опыт римских легионов — у римлян бодрствующие часовые стояли не по краям лагеря, а в самом его центре, окруженные спящими бойцами: для того, чтобы добраться до часовых, врагу пришлось бы перебираться через спящих бойцов. Сейчас проблема решается элементарно — лук, стрелы, бесшумное оружие. Но сейчас так делать было нельзя. Шла игра. Жестокая, максимально приближенная к реальности, но все же игра.
И чеченцев не надо было учить играть в эту игру. Спортивные пояса совсем им не мешали — точно с такими же они исходили все местные горы. Молча, объясняясь только жестами, они разделились — то, как действовать, подсказывала им их кровь, кровь волков, привыкших умыкать овец из стада. Две пары — и там и там были братья, росшие вместе и привыкшие понимать друг друга с полуслова, должны были тихо выхватить как можно больше казаков с края… связать и сорвать шевроны. Остальные готовились прикрыть отход и тоже надеялись что-то схватить в драке. За свои шевроны они не боялись, потому что тот не мужчина, кто думает о последствиях…
Разбившись на пары, чеченцы подползли к стоянке русских. Они не смотрели на огонь костра, чтобы сохранить ночное зрение… Они вовремя нашли и обезвредили сигнальное устройство казаков — почти невидимую в темноте леску и подумали, что казаки начинают учиться. Все шло, как надо… пока все не пошло кувырком…
То ли третий, то ли четвертый казак поднял тревогу. Чеченцы бросились бежать… каждый из них знал, куда он должен бежать, и каждый из тех, кто их прикрывал, тоже знал,
Встречу назначили в густых зарослях орешника… сам по себе цепкий, с ломкими ветвями он служил отличной сигнальной системой, на случай, если кому-то придет в голову подкрасться к чеченцам вплотную. Все новые и новые чеченцы ныряли в орешник, где заранее были проделаны ходы, и ползли на четвереньках к месту сбора.
— Ну?
Вместо ответа Адам, невысокий, но быстрый и проворный, как змея, показал Салману свой шеврон и протянул сорванный у врага. Закинув голову к небу, по-волчьи завыл, празднуя одержанную победу…
— У-о-у-у-у-у…
— Тихо. Услышат…
— Пусть сунутся.
— Может, еще сходим…
— Нет. Князь скажет…
Салман пересчитал шевроны. Их было шесть, а они потеряли пока двоих. Шесть к двум — неплохое соотношение, хотя могло быть и лучше.
Чеченята обменивались впечатлениями после налета, отхлебывали из фляжек.
— Ты чего ему рот не заткнул…
— Здоровый…
— А я за дерево, он бежит — хрясь! А я к нему…
— А я извернулся… меня так дед учил. Он с казаками по-настоящему воевал…
— Завтра добьем…
— Надо что-то другое придумать. Завтра как бы нам самим не попасть…
Салман взглянул на часы — хорошие, со светящимися стрелками, подаренные на двенадцатилетие. Время сбора вышло.
— А где князь? — спросил он.
— Я унижен…
Полковник горных стрелков Мадаев неотрывно смотрел на стоящих перед ним навытяжку двоих пареньков — один среднего роста, но с военной выправкой, второй — неуклюжий, огромный, как трактор, не знающий, куда деться…
На обоих шевронов нет.
— Как это произошло?
— Мы не услышали их. Это были пластуны.
Казачьи пластуны. Этого только не хватало…
— Сколько?
— Трое.
Мадаев поморщился. Без князя шансы выиграть призрачные, не говоря уж о том, что княжеский шеврон стоит пяти рядовых. Стае нельзя без вожака.
— А ты куда смотрел?
Салим упорно смотрит в землю…
— Его придушили, — отвечает за него Арсанукаев, — что-то вроде пастушьего лассо.
— Ха вьен тьен дойл! — не сдерживается Мадаев. — Клянусь Аллахом, я не вынесу такого позора. Откуда у них лассо?
— Там остался Адам… — сказал Аслан, — и Салман. Они поведут людей.
Но оба знали, что это неправда. И Адам и Салман относятся к разным тейпам, хуже того — к враждующим. Поведут-то они поведут, вопрос в том, куда…
Они уже понимали, что поиск в лесу проигран.
Стрельба. Одна из основных дисциплин, в стрельбе сильны и чеченцы и казаки, многие из которых — пластуны. Все понимали, что в стрельбе наверняка и решится, кто победит на этот год. Проиграв стрельбу, чеченцы наверняка сломаются.