Разные жизни Грэма Грина
Шрифт:
Поскольку мне надо было хоть что-то сказать, я обратилась к Кэтрин: «Кажется, завтра у вас именины. Я все равно собиралась идти на службу — церковь в двух шагах, — так что если хотите...» «О, непременно пойду с вами», — сказала она и действительно пошла со мной в церковь, где причастилась сразу после меня. Спустя какое-то время я сказала об этом Грину, и он ответил: «А до того, как мы приехали в Оксфорд, мы тоже причастились». Но потом они сразу отправились в Лондон и там жили как муж и жена, и, по-моему, это отвратительно.
Шерри отмечает, что по поводу последней подробности Вивьен заблуждается: в то время, так сказать, по рабочим дням, Грин продолжал сожительствовать с Дороти Глоувер.
Прочтя любовное письмо Грина к Кэтрин, неверно адресованное и переправленное по оксфордскому адресу, Вивьен наконец потеряла терпение. Возможно, письмо вызвало у нее в памяти те две тысячи посланий, которые она получила от Грина в минувшие годы. Между ними состоялось объяснение, после которого Грин окончательно покинул ее. Она запомнила дату, поскольку то был день бракосочетания будущей королевы Англии Елизаветы II.
Тем временем Грину предстояло завершить роман с Дороти. Словно желая извлечь максимум страдания из предстоящего, он надумал поехать с ней в Марокко и там в городе Марракеш вручить письмо с признанием, что он полюбил другую женщину и им необходимо расстаться (правда, остается неясным, намеревался ли он наблюдать за тем, как она читает письмо, или же скрыться от нее на просторах африканской пустыни). Однако весной 1948 года Дороти сама прознала о новом увлечении Грина — как раз накануне предполагаемой поездки в Марокко. Как ни странно, они все-таки отправились в путешествие, хотя оно, надо полагать, ни ему, ни ей не доставило никакой радости. И лишь затем в мае 1948 года Грин окончательно съехал из квартиры на Гордон-сквер, которую снимал вместе с Дороти. В том же месяце увидел свет его новый роман «Суть дела» с эпиграфом из Шарля Пеги: «Le pecheur est au coeur meme de chretiente... Nul n'est aussi competent que le pecheur en matiere de chretiente. Nul, si ce n'est le saint» {{«Грешник постигает самую душу христианства... Никто так не понимает христианства, как грешник. Разве что святой» (перев. с франц. Е. Голышевой и Б. Изакова).}}, — и Грин проснулся знаменитым.
Роман Грина с Кэтрин превратился в густую декадентскую смесь духовности и секса. Как-то он написал ей, что хотел бы лежать с ней в постели и читать Хуана де ла Крус {{ Хуан де ла Крус (1542—1591) - испанский писатель-мистик, сподвижник Терезы Авильской, причислен к лику святых.}}. В другом его письме содержатся неприкрытые намеки на желание заняться с ней анальным сексом, а еще в одном — свидетельства садомазохистских экспериментов: «Любовь моя, тот самый след от сигаретного ожога уже не виден. Надо бы его возобновить». Отношения между возлюбленными вдохновили писателя на роман «Конец одной любовной связи» (1951) — откровенно эротический и вместе с тем предельно насыщенный религиозными мотивами (и не менее безупречный в смысле формы). В переписке с Кэтрин Грин дает ему «домашнее» название — «великий роман о сексе». Похоже, что в ранних редакциях текст был еще более откровенен: «Изъятые пассажи насчет «узких чресел» совсем меняют дело», — писал он Кэтрин в ноябре 1959 года. (Эта не распознанная Шерри аллюзия отсылает нас к считавшейся предосудительной цитате из романа Ивлина Во «Возвращение в Брайдсхед»: «А теперь, на разбушевавшемся океане <...> я вступал во владение ее узкими чреслами...» {{Перев. с англ. И. Бернштейн.}})
Появившись в печати, роман «Конец одной любовной связи» оказал заметное влияние на роман реальный. До того времени Гарри Уолстон, похоже, оставался снисходительным мужем и ничего не имел против частых отлучек Кэтрин. Однако ознакомившись с романом, не без горечи узнал себя в том самом государственном чиновнике, которому наставляет рога жена и которому Грин с присущей ему игривостью дарит свое первое крестное имя — Генри. Уолстон стал требовать, чтобы связи Кэтрин и Грина был положен конец. Последовали бурные выяснения отношений, разговоры в повышенном тоне, ссоры, примирения и новые ссоры. Однажды Гарри всю ночь горько рыдал в своей комнате. В письмах к Кэтрин Грин тоже часто признается, что, разлучившись с ней, пролил много слез, — хотя они продолжали изредка встречаться в разных точках земного шара. Он настойчиво уговаривал Кэтрин оставить мужа, пытаясь найти квадратуру теологического круга, в который они попали как в ловушку: исповедуя католичество, они не только не имели права на развод и новый брак, но и не могли сожительствовать, так как не были женаты. Вот образчик его аргументации:
Если бы мы на какое-то время поселились вместе, то у каждого была бы собственная комната, так что в любой момент, не прерывая нашей совместной жизни и любви, ты могла бы ходить к причастию (мы то и дело будем отступать от правил, но какое кому дело).
Когда Кэтрин в ответ предложила перейти на платонические отношения (ироническая реприза эпизода ухаживания за Вивьен), Грин ответил отказом, приведя цитату из своего любимого поэта Браунинга: «Грешить так грешить, раз под Богом мы ходим» {{ Из стихотворения Р. Браунинга «Прежде».}}.
Все письма Кэтрин Грин уничтожил, так что у нас складывается несколько односторонний взгляд на их отношения, однако ее письмо к сестре (которое приводит в своей книге Шерри) дает представление о том, что она сама думала о Грине:
Грин так несчастен, что это похоже на болезнь... У него нет ни работы, ни семьи, ни друзей, по отношению к которым он имел бы хоть какие-то обязательства, и ему незачем планировать свою жизнь и не с кем считаться, кроме как с самим собой. Для него, от природы подверженного депрессиям, все это очень опасная почва, а я, вместо того чтобы помочь ему, в конечном счете делаю его еще несчастней тем, что никак не могу расстаться с ним.
Постепенно в начале 60-х годов роман этот скорее сошел на нет, чем получил какое-то драматическое разрешение: Грин понял, что Кэтрин никогда не оставит семью и не посвятит себя исключительно ему. К 1966 году у него уже появится новая любовница — Ивон Клоетта, которая и останется с ним до самой его смерти. Кэтрин же завершила свой жизненный путь довольно печально. Алкоголь и болезни лишили ее былой красоты, и она даже отказалась принять Грина, когда в 1978 году он пришел проведать умирающую от рака бывшую любовницу. После ее смерти Грин и Гарри Уолстон снова стали друзьями — подобный ход событий странным образом предвосхищен в романе «Конец одной любовной связи».
По вполне понятным причинам биографы писателей всегда стремятся отыскать параллели между жизнью и сочинениями своих героев, но порою именно разного рода несовпадения оказываются более интересными и информативными. Например, в романе «Тихий американец» герой не может расстаться с женой, которая хоть и стала ему чужой, но как примерная прихожанка англиканской церкви отказывается разводиться, из-за чего он не может жениться на любовнице-вьетнамке. Однако в реальной жизни Грин не согласился разводиться с ревностной католичкой Вивьен даже после того, как роман с Кэтрин Уолстон положил конец их двадцатилетнему браку, и так и не узаконил факт их с женой раздельного проживания. В чем причина? Возможно, в том, что, несмотря на неустанные призывы к Кэтрин оставить мужа, он в глубине души опасался новых обременительных связей и сохранял свой несчастливый, но законный брак в качестве прикрытия.
Даже во время романа с Кэтрин у Грина бывали амуры с другими женщинами, например с Джоселин Рикардс, привлекательной молодой австралийкой, которая охотилась за литературными знаменитостями послевоенной Англии — в число ее любовников входили А. Aйер и Дж. Осборн {{ Альфред Айер, лорд (1910—1989) * британский философ и лингвист; Джон Осборн (1929—1994) — британский драматург.}}. Шерри лишь кратко и глухо упоминает об этом увлечении Грина, зато Шелден сообщает нам по этому поводу массу любопытных подробностей. По словам самой Джоселин, роман у них был недолгий, но бурный и страстный, и Грин отвел душу, занимаясь с ней любовью в общественных местах (в парках, поездах и так далее). Судя по всему, страх быть застигнутым на месте преступления вызывал у него особое возбуждение. Приводит Шелден и слова одного из друзей о том, что в Италии Грин с Кэтрин предавались любви за каждым достаточно высоким церковным алтарем, однако это уже следует отнести к разряду сказанного ради красного словца.