Разоблаченная Изида. С комментариями. Том 2
Шрифт:
«Британская энциклопедия» в статье об Александрии говорит: «Когда храм Сераписа был разрушен… ценная библиотека была разграблена или уничтожена; а двадцать лет спустя [48] пустые полки возбуждали сожаление… и т. д.».
Но она не сообщает о дальнейшей судьбе разграбленных книг.
Соревнуясь со свирепыми почитателями Марии четвертого века, современные церковные преследователи либерализма и «ереси» охотно заперли бы всех еретиков вместе с их книгами в какой-нибудь современный Серапион и сожгли бы их живьем [49] . Причина этой ненависти естественна. Новейшие исследования более чем когда-либо раскрыли этот секрет.
48
Бонами говорит в «Le Bibliotheque d’Alexandrie», цитируя, как мы полагаем, пресвитера Орозия, очевидца, – тридцать лет спустя.
49
Со
«Не есть ли нынешнее поклонение святым и ангелам во всех отношениях то же самое, что и поклонение демонам [50] в прежние времена? – сказал епископ Ньютон годы тому назад. – Только название стало другим, а сущность та же самая… те же самые храмы, те же самые изображения, которые когда-то посвящались Юпитеру и другим демонам, теперь посвящаются Деве Марии и другим святым… Язычество целиком переделано и применено к папству».
50
Демонами в древности обозначали всех духов, как добрых, так и злых; это понятие не ассоциировалось с образом только нечистой силы. – Прим. ред.
Почему не быть беспристрастными и не добавить, что «значительная часть того же применена также в протестантских религиях?»
Само апостолическое имя Peter пришло из мистерий. Иерофант, или верховный понтиф, носил халдейский титул peter, или истолкователь. Имена Phtah, Peth’r, резиденция Валаама, Патара и Патрас, имена городов-оракулов, pateres или pateras, и, возможно, Буддха [51] , – все произошли от одного и того же корня. Иисус говорит: «На этом petra я построю свою церковь, и врата, или правители Гадеса, не одолеют ее», подразумевая под petra высеченный в скале храм, а метафорически – христианские мистерии, противниками которых были древние боги мистерий подземного царства, которым поклонялись в обрядах Изиды, Адониса, Атиса, Сабазия, Диониса и Элевзинии. Никакого апостола Петра в Риме никогда не было; но папа, захватив скипетр Pontifex Maximus, ключи Януса и Кибелы и украсив свою христианскую голову шапкой Magna Mater, скопированной с тиары Брахм-атмы, верховного понтифа посвященных Древней Индии, – стал наследником языческого верховного жреца, действительного Peter-Roma или Petroma [52] .
51
Е. Покок приводит вариации имени Буддха: Bud’ha, Buddha, Booddha, Butta, Pout, Pote, Pto, Pte, Phte, Phtha, Phut и т. д. См. Е. Покок. «Индия в Греции». (E. Pococke. «India in Greece».) Примеч., прилож., 397.
52
Тиара папы является также совершенной копией тиары далай-ламы Тибета.
Римские папы – имитаторы индусского Брахм-атмы
У Римско-католической церкви два гораздо более могущественных врага, чем «еретики» и «неверные»; и этими врагами являются сравнительная мифология и филология. Когда такие выдающиеся теологи, как досточтимый Джеймс Фримэн Кларк, прилагают так много усилий, чтобы убедить своих читателей, что «критическое богословие со времен Оригена и Иеронима… и дискуссионное богословие в течение пятнадцати веков не заключалось в принятии, на основе авторитета, мнения других лиц», но, наоборот, выявило много «острых и разумных рассуждений», – мы можем лишь сожалеть, что так много учености должно было быть зря затрачено на попытки доказать именно то, что беспристрастный обзор истории богословия опровергает на каждом шагу. В этих «дискуссиях» и в критической трактовке доктрин церкви, несомненно, можно обнаружить некоторую долю «острых рассуждений», но намного больше там еще более острой софистики.
Недавно масса накапливающихся доказательств была подкреплена до такой степени, которая мало оставляет места для какой-либо дальнейшей дискуссии. Убедительное мнение высказано слишком большим количеством ученых, чтобы сомневаться в том факте, что Индия была alma mater не только цивилизации, искусств и наук, но и всех великих религий древности, в том числе и иудаизма, следовательно, и христианства. Гердер помещает колыбель человечества в Индии и представляет Моисея как умного и сравнительно современного компилятора древних брахманистских традиций: «Рекою, охватывающей эту страну (Индию), является священный Ганг, который вся Азия считает Райскою рекою. Есть также библейский Гихон, что есть не что другое, как Инд. Арабы до сих пор называют его этим именем, и названия стран, омываемых ими, известны среди индусов».
Жаколио утверждает, что он переводил каждую древнюю написанную на пальмовых листьях рукопись, которую брахманы пагод позволяли ему читать. В одном из его переводов мы обнаружили отрывок, который раскрывает нам несомненное
Он показывает нам, основываясь на свидетельстве «Агручеда Парикшай» – название, которое он свободно переводит как «Книга духов» (питри), – что за многие века до нашей эры посвященные храма выбирали Верховный Совет, где председательствовал Брахм-атма, или верховный глава всех этих посвященных. Эту высокую должность мог занимать только брахман, достигший восьмидесяти лет [53] ; этот Брахм-атма и являлся единственным хранителем мистической формулы, резюме всех наук, заключенного в трех мистических буквах:
53
Это традиционная политика коллегии кардиналов – каждый раз, когда это возможно, выбирать нового папу из самых старых и слабых здоровьем. Иерофант Элевзина тоже всегда был старым и неженатым.
А
U M,
которые означают творение, сохранение и преображение. Только он единственный мог излагать ее значение в присутствии посвященных третьей и высшей ступени. Если кто-нибудь из посвященных открывал хотя бы одну, даже самую малую, из доверенных ему истин, профану, его казнили. А тот, кто принял от него секрет, – разделял его участь.
«Наконец, как венец этой мощной системы, – говорит Жаколио, – существовало слово, еще более превосходящее этот мистический слог – А У М; оно делало того человека, который владел его ключом, почти равным самому Брахме. Только Брахм-атма единственный владел этим ключом и передавал его в запечатанной шкатулке своему наследнику.
Это неизвестное слово, которое никакая человеческая сила не смогла принудить раскрыть – даже сегодня, когда брахманская власть сокрушена вторжениями монголов и европейцев и когда каждая пагода имеет своего Брахм-атму [54] , – было выгравировано на золотом треугольнике и хранилось в святилище храма Асгартха, чей Брахм-атма единственный владел его ключами. Он также носил на своей тиаре два скрещенных ключа, поддерживаемых двумя опустившимися на колени брахманами – символ драгоценного клада, находящегося в его владении… Это слово и этот треугольник были вырезаны на плоскости кольца, которое этот глава религии носил в качестве одного из знаков своего достоинства; оно было также обрамлено золотым Солнцем на алтаре, на котором Верховный Понтиф каждое утро совершал жертву сарвамеда, или жертву всем силам природы» [55] .
54
Это не верно.
55
Louis Jacolliot. «La Spiritisme dans le Monde». Р. 28.
Достаточно ли это ясно? И не станут ли католики все-таки утверждать, что это брахманы 4000 лет тому назад скопировали обряд, символы и одеяние римских понтифов? Мы этому ничуть не удивились бы.
Не удаляясь слишком далеко назад в древность ради сравнений, если мы только остановимся на четвертом и пятом веках нашей эры и сопоставим так называемое «язычество» третьей неоплатонической эклектической школы с растущим христианством, то результат был бы не в пользу последнего. Даже в тот ранний период, когда новая религия едва только успела наметить свои противоречивые догматы; когда последователи кровожадного Кирилла сами еще не знали, то ли Марии предстоит стать «Божьей Матерью», то ли считать ее «демоном» наравне с Изидой; когда память о кротком и милосердном Иисусе еще витала в каждом христианском сердце, и его слова о милосердии и благотворении еще вибрировали в воздухе, – даже тогда христиане превосходили язычников во всех видах жестокости и религиозной нетерпимости.
И если мы заглянем еще дальше назад и будем искать примеры истинного христизма в тех веках, когда буддизм только что перекрыл брахманизм в Индии и имени Иисуса суждено было прозвучать только тремя веками позже, – что мы тогда находим? Кто из святых столпов церкви когда-либо возвысился до уровня веротерпимости и благородной простоты характера некоторых язычников? Сравните, для примера, индийского Ашоку, который жил за 300 лет до Р. X., и карфагенского святого Августина, процветавшего спустя 300 лет после Р. X. Согласно Максу Мюллеру, вот что высечено на скалах Джирнара, Дхаулы и Капурдигиры: «Пиядаси, возлюбленный богами царь, желает, чтобы аскеты всех вероисповеданий могли жить везде. Все эти аскеты одинаково проповедуют заповеди, которые людям следовало бы применить на себе, а также чистоту души. Но у людей мнения различны и различны склонности».
А вот что написал Августин после своего крещения: «Дивна глубина твоих слов! Их внешность, гляди! Перед нами, приглашая к малым; и все же в них дивная глубина, о Боже мой, дивная глубина! Страшно заглядывать в нее; да… благоговейный ужас почитания и дрожь любви. Врагов твоих [читайте – язычников] поэтому ненавижу неистово; о, если бы ты убил их своим обоюдоострым мечом, чтобы они больше не могли быть врагами ему; ибо я так бы хотел, чтобы были они убиты» [56] .
56
Переведено профессором Дрейпером для книги «История конфликта между религией и наукой».