Разоблаченная Изида. Том I
Шрифт:
А теперь мы подошли к тайне, к некоему Сод; [233] секрету, который раввин Симеон [234] открывал только немногим посвященным. Эта тайна сценически изображалась раз в семь лет в течение самофракийских мистерий и запись ее обнаружена самоотпечатавшеюся на листьях тибетского священного дерева, таинственного Кунбума, в монастыре святых адептов. [235]
В безбрежном океане пространства сияет центральное духовное и невидимое солнце. Вселенная – его тело, дух и душа; и по этой идеальной модели построено все сущее. Эти три эманации суть три жизни, три степени гностической Плеромы, три «Каббалистические Лица», ибо древний из древних, святой из старых, великий Эн-Соф «имеет форму, а затем не имеет формы». Невидимое «приняло форму, когда оно вызвало к существованию вселенную», [236] – говорит «Зогар», Книга Величия. Первый свет – это Его душа, Бесконечное, Беспредельное и Бессмертное дыхание, под дуновением которого вселенная поднимает и опускает свою могучую грудь» вдыхая разумную жизнь во все творение. Вторая эманация сгущает кометную материю и образует формы внутри космического круга, запускает бесчисленные миры, чтобы плыли они в электрическом пространстве, и вдыхает неразумный слепой жизненный принцип в каждую форму. Третий образует всю вселенную физической материи; и так как она продолжает постепенно отдаляться от центрального божественного Света, то ее блеск уменьшается и она становится тьмой и злом – чистой материей, «великими очищениями небесного огня» герметистов.
233
Сод
234
Автор «Зогара», великого каббалистического труда первого века до нашей эры.
235
См. труды аббата Хаца.
236
«Зогар», III, 228; «Идра Сута».
Когда Центральный Невидимый (Господь Ферхо) увидел усилия божественной Искры, нежелающей быть стянутой вниз в деградацию материи, усилия чтобы освободиться. Он позволил ей выпустить из себя монаду, за которой, будучи к ней прикреплена тончайшей нитью. Божественная Искра (душа) должна была наблюдать в течение ее беспрерывных перекочевываний из одной формы в другую. Таким образом, монада была направлена вниз в первую форму материи и была заключена в камень. Затем с течением времени соединенными усилиями живого огня и живой воды, которые отбрасывали свое отражение на камень, монада выползла из своего заключения на солнечный свет в виде лишая. Она шла от перемены к перемене и с каждой переменой поднималась выше и выше. Монада с каждым новым преображением получала все больше излучения от своего родителя, Искры, которая все больше приближалась к ней после каждого перевоплощения. Ибо «Первопричина хотела, чтобы так происходило», и судила ей ползти выше до тех пор, пока ее физическая форма еще раз станет Адамом из праха, которому придано подобие Адама Кадмона. Перед тем, как подвергнуться последнему земному перевоплощению, внешнее покрытие монады с момента его зачатия в качестве эмбриона проходит по очереди еще раз через фазы нескольких царств природы. В своем жидкостном заключении он смутное подобие различных периодов развития в растение, пресмыкающегося, птицы и животного, пока не превратится в человеческого эмбриона [258, с. 132]. При рождении будущего человека монада, сияющая в полную мощь своего бессмертного родителя, который наблюдает за ней с седьмой сферы, – становится бесчувственной. [237] Она теряет все воспоминания прошлого, и сознание возвращается к ней только постепенно, когда инстинкты детства уступают свое место рассудку и разуму. После того как происходит отделение жизненного принципа (астральной души) от тела, освобожденная душа – Монада, ликуя, присоединяется к материнско-отцовскому духу, к сияющему Аугоэйдесу, и эти двое, слившись в одно, образуют для беспредельного будущего, со славой и блеском, соответствующим духовной чистоте последней земной жизни, – Адама, который совершил круг необходимости и освобожден от последних остатков своей физической оболочки. И впредь, становясь все более и более сияющим с каждым шагом своего восхождения, он поднимается на сияющий путь, который заканчивается на той точке, откуда он начал совершать великий цикл.
237
См. Платона «Тимей» [32].
Вся теория Дарвина о естественном отборе включена в первые шесть глав «Книги Бытия». «Человек» из главы I очень отличается от «Адама» главы II; ибо первый был создан «мужчиной и женщиной» – то есть двуполым – и по образу Бога; тогда как второй, согласно стиху седьмому, был создан из праха земного и стал «живой душой» после того, как Господь Бог «вдохнул в его ноздри дыхание жизни». Кроме того, этот Адам был мужским существом, и в стихе двадцатом нам говорят, что «не было помощника ему». Адонаи, будучи чисто духовными существами, не имели пола, или, вернее, имели оба пола объединенными в себе, подобно их Творцу, и древние так хорошо это понимали, что изображали многие из своих божеств двуполыми. Изучающему Библию остается или принять это настоящее толкование, или же признать, что приведенные отрывки из двух глав, которые мы упоминали, до нелепости противоречат друг другу. Принятие таких отрывков в их буквальном значении оправдывает атеистов, поднимающих Моисеево изложение на смех; и именно принятие мертвой буквы старых текстов повинно в зарождении материализма нашего века. Не только эти две расы существ так ясно указаны в «Книге Бытия», но даже третья и четвертая расы выведены перед читателем в главе IV, где говорится о «сынах Божиих» и о расе «великанов».
В то время как мы пишем, появилась статья в американской газете «Канзас-сити таймс», где говорится о важных открытиях останков доисторической расы великанов, которая подтверждает каббалистическую версию и в то же время и библейские аллегории. Статья заслуживает внимания:
«В своих исследованиях среди лесов Западной Миссури судья Е. П. Уэст открыл ряд конусообразных возвышений, подобных по конструкции возвышениям, обнаруженным в Огайо и Кентукки. Эти возвышения обнаружены на высоких утесах с видом на реку Миссури, самые большие и выдающиеся находятся в Теннесси, Миссисипи и Луизиане. Еще три недели тому назад не подозревали, что строители этих возвышений избрали эту область для заселения в доисторические времена, но теперь сделано открытие, что эта странная и погасшая раса людей когда-то занимала эту страну и оставила обширные кладбища с многочисленными надмогильными курганами на утесах графства Клей.
Пока что раскрыто только одно из этих возвышений. Судья Уэст обнаружил там скелет около двух недель тому назад и сделал об этом доклад другим членам общества. Они сопроводили его на это возвышение и неглубоко от поверхности откопали и достали остатки двух скелетов. Кости очень велики – настолько велики, в сущности, что по сравнению с обычным скелетом наших дней кажется, что они принадлежали гиганту. Черепные кости, которые еще не сгнили, чудовищны по своим размерам. Сохранявшаяся нижняя челюсть одного скелета по размерам вдвое больше челюсти цивилизованного человека. Зубы в этой челюсти велики и стерты до основания, по-видимому от разжевывания корней и мясной пиши. Челюсти говорят о громадной мускульной силе. Бедерная кость по сравнению с бедерной костью обычного современного скелета выглядит, как лошадиная кость. Длина, толщина и мускульное развитие замечательны. Но наиболее своеобразной частью скелета является лобная кость. Она очень низка и весьма отличается от всего, что я видел в этой части головы раньше. Она образует толстый костяной выступ шириной около дюйма, простирающийся поперек лба над глазами. Это узкий но массивный выступ кости, который вместо того, чтобы подниматься кверху, как он поступает в наше цивилизованное время, отступает назад от бровей, образуя плоскую голову, указывая таким образом на принадлежность к очень низкой человеческой расе. Мнение ученых джентльменов, сделавших это открытие, сходится на том, что эти кости являются останками доисторической расы людей. Они не напоминают ныне существующие расы индейцев, также эти надмогильные возвышения по своей форме и конструкции не соответствуют ни одному из подобных сооружений ныне существующих племен Америки. В этих возвышениях тела найдены в сидящей позе; среди костей обнаружены каменные орудия, например, кремневые ножи, кремневые скребки, и все они другие по форме и отличаются от наконечников стрел, боевых топоров и других каменных орудий, какими пользовались туземные индейцы, когда их открыли белые. Джентльмены, в чьем ведении находятся эти любопытные кости, поместили их у доктора Фоу на Майн-стрит. В их намерения входит произвести дальнейшие и более тщательные исследования упомянутых возвышений и утесов, находящихся против города. Они сделают доклад о своих трудах на следующем собрании Академии наук, к тому времени они надеются быть в состоянии высказать определенное мнение по поводу находок. Однако, уже теперь определенно установлено, что скелеты принадлежат расе ныне не существующей».
Автор недавнего и очень тщательно разработанного труда [238] нашел какие-то причины, чтобы посмеяться над соединением сынов Божиих с «дочерьми людей», которые были прекрасны, как сказано об этом в «Книге Бытия», и описано во всех подробностях в чудесной легенде, «Книге Еноха». Тем более жаль, что наши наиболее ученые и либеральные люди не применяют своей точной и безжалостной логики на выправление односторонности путем поисков истинного духа, который продиктовал эти древние аллегории. Этот дух, определенно, был более научен, чем скептики могут это допустить. Но с каждым годом несколько новых открытий могут подтвердить справедливость древних высказываний, пока, наконец, вся древняя мудрость будет оправдана.
238
«Сверхъестественная религия: исследование реальности божественного откровения» – [259].
Одно, по меньшей мере, было доказано в еврейском тексте, а именно, что существовала одна раса, состоящая из чисто физических тварей, другая же была чисто духовная. Эволюция и «преобразование видов» требовали заполнения этого разрыва между этими двумя, и это было предоставлено способнейшим антропологам. Мы можем только повторять философию древних, которая
Так как рассудок является способностью физического мозга, то о нем справедливо можно сказать, что он только делает выводы из предпосылок и, будучи в полной зависимости от информации, сообщенной ему чувствами, не может зависеть непосредственно от духа. Последний знает — следовательно, всякие рассуждения, подразумевающие дискуссии и доказательства ему бесполезны. То же и всякое существо, которое можно рассматривать, как непосредственную эманацию вечного Духа мудрости – оно должно рассматриваться, как обладающее теми же самыми свойствами, как та сущность, частью которой оно является. Поэтому до некоторой степени логично, что древние теурги утверждали, что разумная часть человеческой души (дух) никогда не входила целиком в человеческое тело, а только осеняло его более или менее через неразумную или астральную душу, которая служит посредником между духом и телом. Человек, который в достаточной степени победил материю, чтобы получать непосредственный свет из своего Аугоэйдес, чувствует истину интуитивно, он не мог бы ошибиться в своем суждении, несмотря на все софизмы, подсказываемые холодным рассудком, ибо он ОЗАРЕННЫЙ. Следовательно, пророчества, предсказания и так называемое божественное вдохновение являются, просто, следствиями этого озарения свыше от нашего собственного бессмертного духа.
Сведенборг, придерживаясь мистических учений философов герметизма, посвятил ряд томов проливанию света на «внутренний смысл» «Книги Бытия». Сведенборг, несомненно, был «природным магом» и ясновидцем; он не был адептом. Поэтому, как бы точно он ни следовал методам истолкования, применяемым алхимиками, он частично остался безуспешным. Тем более, что человек, избранный им в качестве модели этого метода хотя и был великим алхимиком, был адептом не более, чем сам шведский ясновидец, в полном смысле этого слова. Евгений Филалет не обладал «высшей пиротехникой», если прибегнуть к терминам мистических философов. Но, хотя оба упустили всю истину со всеми подробностями, Сведенборг фактически дал то же самое толкование первой главе «Книги Бытия», что и философы герметизма. Ясновидец так же, как и посвященные, несмотря на свою завуалированную фразеологию, ясно показывает, что первые главы «Бытия» имеют отношение к возрождению или новому рождению человека, а не ко творению нашей вселенной и ее венчающего произведения – человека. Тот факт, что термины алхимиков, такие как соль, сера и ртуть преображены Сведенборгом в сущность, причину и следствие [239] не задевают скрытой идеи разрешения загадок Книг Моисея единственным возможным методом, методом, употребляемым герметистами – методом соответствий.
239
См. [260].
Его учение о соответствиях или герметическом символизме – это учение Пифагора и каббалистов – «как наверху, так и внизу». Это также учение буддийских философов, которые в своей еще более абстрактной метафизике, перевернув обычный способ определений, даваемых нашими наиболее эрудированными учеными, называют образы невидимого мира единственными реальностями, а все остальное, следствия причин или видимые прототипы – иллюзиями. Как бы противоречивыми ни казались их различные объяснения Пятикнижия по своей поверхности, все они стремятся доказать, что священные писания всех стран, Библия так же, как Веды или буддийские писания, могут быть поняты и тщательно просеяны лишь при помощи света герметической философии. Великие мудрецы древности, мудрецы средних веков и мистические писатели нашей современности – все были герметисты. Или свет истины просветил их через их способность к интуиции, или как результат изучения и регулярных посвящений, фактически они приняли метод и пошли по пути, начертанному такими людьми, как Моисей, Гаутама Будда и Иисус. Истина, символизированная некоторыми алхимиками, как небесная роса, опустилась в их сердца, и они собирали ее на вершинах гор после того как разостлали чистуюльняную ткань, чтобы принять ее; и таким образом, в одном значении, они обеспечили каждый себя и по-своему универсальным растворителем. Сколько им было позволено поделиться с другими – это другой вопрос. Та завеса, которая по словам писаний, закрывала лицо Моисея, когда, спустившись с горы Синай, он учил народ Слову Божиему, не может быть снята по воле только одного учителя. Это зависит от слушателей, снимут ли они тоже завесы со своих сердец. Павел высказывает это просто; и его слова, адресованные к коринфянам, могут быть приложены к каждому мужчине и к каждой женщине во всех веках мировой истории. Если «их умы ослеплены» сияющей кожей божественной истины, то – будет или не будет убрана герметическая завеса с лица учителя, – она не может быть убрана с их сердец, если они «не обратятся к Господу». Но последнее название не должно быть отнесено ни к одному из трех антропоморфированных лиц Троицы, но к «Господу», как его понимают Сведенборг и герметические философы, то есть к Господу, который есть Жизнь и ЧЕЛОВЕК.
Постоянный конфликт между мировыми религиями – христианством, иудаизмом, язычеством, брахманизмом, происходит из нижеследующего единого источника: Истина известна только немногим; остальные, не желая снять завесу со своих собственных сердец, воображают, что она ослепляет глаза соседа. Бог всех экзотерических религий, включая и христианскую, несмотря на его претензии на тайну, есть идол, выдумка, и не может быть ничем другим. Моисей, наглухо укутавшись в завесу, говорит жестоковыйным множествам о Иегове, жестоком антропоморфическом божестве, как о высочайшем Боге, глубоко захоронив в глубинах своего сердца истину, о которой нельзя «ни говорить, ни раскрывать ее». Капила рубит острым клинком своих сарказмов брахманистских йогов, которые притворяются, что они в своих мистических видениях видели ВЫСОЧАЙШЕГО ЕДИНОГО. Гаутама Будда скрывает истину под непроницаемым одеянием метафизических тонкостей и рассматривается потомками, как атеист. Пифагора с его аллегорическим мистицизмом и метемпсихозом считают ловким обманщиком, а за ним такую же оценку получают другие философы, например, Аполлоний и Плотин, о которых обычно говорили, как о визионерах, если не как о шарлатанах. Платона, чьи труды никогда не были прочитаны большинством наших великих ученых иначе, как только поверхностно, многие из его толкователей обвиняли в нелепостях и ребячествах, и даже в незнании своего собственного языка, [240] по всей вероятности за высказывание о высочайшем, что «понятие такого рода не может быть выражено словами, подобно другим заучиваемым предметам»; [241] а также за нахождение у Пифагора слишком частого применения «завуалировки». Мы могли бы заполнить целый том именами неправильно понятых мудрецов, чьи сочинения – лишь потому, что наши материалистические критики не в силах поднять закрывающую их завесу – предаются забвению, как мистические нелепости. Наиболее значительна черта этой, кажущейся непостижимой тайны, может быть, заключается в укоренившейся привычке большинства читателей судить о сочинении по его словам и недостаточно выраженным идеям, не касаясь духа самого произведения. Часто оказывается, что философы, принадлежащие совсем различным школам, употребляют множество неодинаковых выражений, некоторые из них затемненные и метафорические – все образные, и все же говорят об одном и том же предмете. Подобно тысячам расходящихся лучей одного огненного шара, каждый луч, тем не менее, ведет к центральной точке; так и каждый мистический философ – будь это восторженно преданный энтузиаст подобно Генри Мору; раздражительный алхимик, прибегающий к базарной фразеологии – подобно своему противнику Евгению Филалету, и атеист (?) подобно Спинозе, – все они имели в виду один и тот же предмет – человека. Однако, Спиноза является тем, кто, пожалуй, дает вернейший ключ к части ненаписанной тайны. В то время, как Моисей запрещает «сотворять изображения» Того, чье имя не должно произноситься всуе, Спиноза идет дальше. Он делает ясный вывод, что Бога даже нельзя описывать. Человеческий язык совсем не подходит, чтобы выразить идею об этом «Существе», которое совершенно уникально. Спиноза ли или христианские богословы – кто из них прав в своих предпосылках и выводах – мы представляем решать читателю самому. Каждая попытка в противоположном направлении приводит нацию к тому, что она антропоморфизирует то божество, в которое верует. И результат тот, что дает Сведенборг. Вместо того, чтобы сказать, что Бог сотворил человека по своему образу и подобию, нам, поистине, следовало бы сказать, что «человек выдумывает Бога по своему собственному образу» [261], забывая, что он воздвиг для поклонения свое собственное отражение.
240
Бёрджес, «Предисловие».
241
«Седьмое письмо». (Произведение, приписываемое Платону, – прим. переводчика)