Разоренные земли
Шрифт:
Поддавшись рефлексу самосохранения, Элслуд начал бормотать заклинания, но не смог их закончить. Как ни велики были его возможности, он был беспомощен перед силой, данной Экумену как раз на такой случай Сомом Мертвым из Черных гор. И все же Элслуд никак не мог поверить, что это действительно случилось. Не веря собственным глазам, он следил за тем, как рука Экумена делала властный жест, слушал, как голос Экумена произносил соответствующие слова.
Элслуд лишился зрения — на некоторое время. Он оставался в сознании. Ему показалось, что он чувствует, как вода выходит из всех пор его тела, как вещество, которое делало его высоким и сильным покидает
Затем его чувства исчезли, растворились, но вскоре вернулись к нему, к его новому телу, погребенному под ворохом человеческой одежды, сваленной на полу. То, что обрело чувства, забыло, что такое магия и даже что такое речь. Но его память хранила и знала, что будет хранить вечно, знание о том, что когда-то оно было человеком.
Экумен пнул тварь носком сапога, и она в ужасе запрыгала прочь от него, стараясь освоиться со своими новыми перепончатыми лапами. Она заквакала и поскакала прочь, словно это могло обеспечить ей безопасность. Сатрап не стал больше уделять ей внимания, так как звуки схватки, кипевшей внизу на лестнице, приближались. Он резко повернулся и последовал в тайный проход тем же путем, что и его дочь. Он позаботился о том, чтобы дверь за ним плотно закрылась. Шаги Чармианы уже затихли впереди, растворившись в темноте. Экумен последовал за ней, не нуждаясь в свете. Но едва ли его мысли занимала Чармиана. Он направлялся не в пустыню, нет, еще нет. У него еще оставался шанс все спасти.
Его мысли по-прежнему были прикованы к Слону. Он наблюдал с верха главного здания, как бесстрашный Чап проник в Слона и выкурил оттуда юнца. Затем он видел, как Слон стоял открытый, неуправляемый, и со смесью ярости и удовлетворения понял, что ни один из тех его людей, кто мог добраться до него, не осмелился войти.
Теперь Экумен решился на другой шаг. Его тайный ход имел еще один выход — совсем рядом с разрушенными воротами, где замер Слон.
Когда чья-то рука внутри здания взяла Камень Свободы и его сила распахнула огромную дверь, Рольф был одним из первых, кто ворвался внутрь. В нижних залах здания он пустил в дело свой меч — так же безуспешно, как и раньше. Но на стороне Рольфа были бойцы и посильнее. Враги были быстро отброшены назад и перебиты, захваченные врасплох, оказавшись в меньшинстве в своей твердыне, где, как они полагали, они наконец спаслись.
Затем Рольф присоединился к остальным, к тем, кто наседал на лестницу, ломая последнее отчаянное сопротивление сатрапов-гостей и их телохранителей. Чапа среди них не было. Рольф не видел ни Чапа, ни Мевика с тех пор, как те сошлись в поединке на наружном дворе.
Когда сопротивление было полностью сломлено, Рольф, который лучше всех был знаком с местным расположением, повел победителей на верхний этаж здания. Держа в руке меч, он первым из Вольного Народа вошел в Зал Приемов, туда, откуда был выведен под конвоем всего несколько часов назад. Его колени задрожали от облегчения, когда он увидел, что Сара по-прежнему жива и невредима. Она оставалась там же, где Рольф видел ее в последний раз, — на коленях у носилок Нильса — словно в течение всего прошедшего времени была неуязвима для опасностей, окружавших ее.
Она радостно подняла глаза навстречу Вольному Народу — но когда она узнала Рольфа под кровью и грязью, которые скрывали его лицо, ее взгляд стал ледяным. Нильс еще дышал; он повернул запавшие, но живые глаза к своим спасителям, когда они вошли.
Томас окинул взглядом все помещение, затем повернулся лицом к Саре.
— Ты видела, куда сбежал наш доблестный владыка Экумен?
Она смогла только отрицательно покачать головой. Вольный Народ рассыпался по замку, обыскивая все закоулки. Некоторые вышли на террасу. Другие шарили среди драпировок, свисающих со стен, и проверяли трупы своими клинками.
Рольф решил пройти по лестнице, которая вела на самый верхний этаж башни. Поднявшись всего на несколько ступенек, он наткнулся на ворох одежды. Он приподнял ее своим мечом. Это был длинный серый плащ. Он напомнил ему кого-то, но в данный момент он не мог вспомнить, кого именно…
Маленький клубок золотистых волос выпал из плаща и упал на ступеньку у его ног. Ему припомнилось, каким холодным и убийственным был взгляд Сары только что, когда она смотрела на него. Ее волосы были темными, совсем непохожими на эти. Он любил Сару, так почему же он быстро наклонился и подобрал этот желтый талисман?
К нему подошел Томас, и они вместе поднялись по лестнице. Увидев пышность убранства верхнего этажа, они убедились, что эти помещения занимал сам Экумен. В маленькой прихожей прятались две наложницы; они в ужасе вскрикнули, когда Рольф с Томасом наткнулись на них.
— Где он? — спросил Томас, но девушки только в страхе качали головами. Рольф заметил, что у одной из них были рыжие волосы, а у другой каштановые. Похоже было, что только у одной девушки в Замке, а то и на всей земле, волосы были чисто золотого цвета…
Раздавшийся снаружи ликующий шум заставил Рольфа и Томаса выглянуть в окно. На террасе крыши горело достаточно факелов, чтобы они увидели, как черно-бронзовое знамя Экумена было сорвано вниз, разорвано в клочья, втоптано в грязь.
Это послужило сигналом для последних воинов Экумена, удерживающих часть территории. Это были копьеносцы, все еще державшиеся вместе вокруг Слона. Падения башни, о чем свидетельствовал сорванный флаг, оказалось для них достаточно. Оставив раненых, а кое-кто — и оружие, они обратились в бегство.
Здесь, на верхушке башни, окна были шире и просторнее, чем в нижних стенах. Томас смог перегнуться наружу и ударить кулаками по подоконнику.
— Их меньше, чем мы думали! Мы можем пробиться к Слону еще одним ударом. Ладно, теперь он наш…
Пожар, который начался с поджога ворот, все время медленно распространялся среди строений сразу за внешней стеной Замка; поэтому света было достаточно, чтобы Рольф с Томасом заметили, как внезапно стала подниматься одна из плит мостовой. Из земли появились мужские голова и плечи, а затем и все высокое крепкое тело. Человек покрутил головой, оглядываясь, и бросился к Слону.
— Это Экумен! — Даже на таком расстоянии Рольф не мог ошибиться.
Томас прокричал какое-то проклятие. Фигура Экумена, казалось, стала тоньше, приблизившись к громаде Слона. Сатрап нашел поручни, вскарабкался наверх, пролез в освещенный круг входной двери и захлопнул ее за собой. Он едва успел проделать это — один из фермеров швырнул вилы, угодив в дверь, а второй подбежал и заколотил в нее бесполезным топором. Но теперь Экумен устроился там, откуда его не мог вытащить ни один человек; и Рольф знал, насколько готовы были поводья подчиниться рукам Экумена или любого другого, кто их возьмет.